Запретные воспоминания

Впрочем, эта надежда растаяла сразу, как только он переступил порог палаты, где лежал Корнилов. На стоящем у окна стуле с удобством расположился следователь Зимин, деловито заполняющий разложенные на подоконнике бумаги.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич, – сказал он. – И почему я не удивлен увидеть вас здесь в столь ранний час?

– Были уверены, что я приду?

– Убежден. И именно поэтому явился на полчаса раньше вас, хотя мой ранний подъем и не вызвал особого восторга у моей жены и тещи. У дочери очередные зубы режутся, так что ночью практически никто не спал.

– То есть вы уже успели поговорить? Костя, привет.

Корнилов был одним из немногих малознакомых людей, к которым Радецкий обращался на «ты» и по имени, просто так его звали все. Несмотря на то что был он примерно ровесником пятидесятичетырехлетнего Радецкого, он так и остался для всех Костей.

– Привет, док, – приветствовал тот Радецкого в ответ. – Поговорили, да. Только я так товарищу следаку и сказал, что вообще не при делах. Док, ты-то мне веришь, я надеюсь?

– Пожалуй, верю, – сознался Радецкий. – Но, Костя, ты же можешь что-то знать. Ну, о тех событиях двадцатилетней давности.

– О тех событиях-то конечно. Я, правда, тогда в Москве обитал. С первой своей женой. Она у меня дочерью генерала была, но к искусству тянулась всей душой. Мы с ней у ее родителей жили, в пятикомнатной квартире на Арбате. Представляешь, док?

Радецкий представлял, но сейчас эта часть корниловских воспоминаний была ему совсем неинтересна.

– Погоди, Костя, пусть лучше Михаил Евгеньевич расскажет, у него лучше получится, да и тебе второй раз не напрягаться.

Зимин покосился недовольно, но отложил ручку и начал рассказывать, видимо, понимая, что Радецкий все равно не отстанет.

В разгар скандала с продажей военных самолетов Константина Корнилова действительно не было в городе и проведывал он своих родителей нечасто. О том, что отец оказался втянут в не очень законную авантюру, из которой ему удалось выпутаться без особых потерь, но и без всяческого профита, он узнал, когда вся история была уже позади и родители на время уехали из города, отправившись погостить к родственникам под Белгород, откуда старший Корнилов был родом.

Константин отнесся к рассказу отца равнодушно. По его мнению, тот совершил глупость, за которую и был наказан самой жизнью и жадными подельниками. Имена этих самых подельников он никогда не спрашивал, о существовании где-то так и не поделенных денег не знал. Имя Ираиды Нежинской ни о чем ему не говорило, и в больнице ни с какими незнакомыми старушками он не встречался. О том, что здесь кого-то убили, он слышал, но особого интереса к сплетням не проявил, поскольку был уверен, что его это не касается.

В день, предшествующий убийству, то есть именно тогда, когда вернувшаяся из буфета Ираида Нежинская была сильно взволнована встречей с неизвестным человеком, про которого сказала своей приятельнице «надо попросить Юлю его привести», Корнилов на первый этаж не спускался и вообще из палаты не выходил. Из-за смены атмосферного давления он особенно плохо себя чувствовал и из-за сильнейшего головокружения не мог встать с кровати.

Этот факт Радецкому тут же подтвердили лечащий врач и медсестры, работавшие в отделении в тот день. Другими словами, Корнилов не врал, и Ираида Нежинская никак не могла его видеть. Ни с кем по фамилии Ветюков Корень тоже знаком не был. Вот и все, что удалось узнать у художника.

– Ладно, все понятно, – сказал Радецкий, когда Зимин перестал говорить, а Корнилов кивать в такт его словам, мол, все правильно. – На колу мочало, начинай сначала. Михаил Евгеньевич, я помню свое обещание поискать в больнице пациента Ветюкова. У меня в девять тридцать оперативка, дам задание заведующим отделениями. А пока пойду, если вы не против. Я иногда еще и работаю.

Перед тем как уйти, он зачем-то посмотрел в окно. Там, среди засыпанных снегом кустов, мелькала хрупкая фигурка в серой шубке, идущая по дорожке, аккуратно переступая ногами в изящных ботинках. Не к месту он вспомнил ракурс, в котором любовался этими ногами прошедшей ночью, и вздрогнул от реакции, которая была сейчас совсем не ко времени и не к месту.

Так, надо срочно подумать о чем-то другом. Например, о том, что владелица этих самых ног уже закончила разговор со своей домработницей и идет обратно. Наверное, ей будет неловко самой объяснять секретарше, что в комнате отдыха за его кабинетом сидит именно ее собака.

– Я пойду, – повторил он зачем-то.

– Да идите, я вас не держу, – с недоумением сказал Зимин. – За помощь в работе со списками пациентов спасибо. Я тут закончу и к вам зайду.

Часы показывали 8:40, а он еще в реанимации не был. Нельзя нарушать традиции, даже если один день ничего и не меняет. Заглянув в реанимацию и выслушав отчет заведующего, он вернулся в кабинет, собираясь, как всегда, перед первой встречей выпить кофе. Сегодня вместе с Владой. Однако она еще не вернулась, видимо, заглянув куда-то еще. Скорее всего, в гибридную операционную. В части контроля, пожалуй, она была Радецкому ровней.