Запретный город

погонявший овец, не появился в окрестностях пещеры. Вормонд подозвал его,

показал талисман и заявил, что он хочет поговорить со жрецом из города. Тогда

этот человек ушел, и вскоре вернулся, приведя жреца.

Он и туранцы долго разговаривали, но о чем, я не знаю. Потом Вормонд убил

человека, который привел священнослужителя и вместе со жрецом спрятал его

тело под камнями.

После дальнейшего разговора служитель ушел, а они оставались в пещере

еще целый день. Но в сумерках прибыл следующий посланец, и туранцы пошли с

ним в город. Они приказали нам поесть, а затем оседлать лошадей и быть в

готовности, чтобы с полуночи до рассвета мы могли сразу отправиться в путь. Это

все, что я знаю, Митра мне свидетель!

Конан не ответил. Он посчитал, что человек рассказал ему правду, и его

замешательство увеличилось. Думая обо всем этом, варвар невольно расслабил

захват, а пунтиец воспользовался этим моментом, чтобы попытаться сбежать.

Судорожным рывком он частично вырвался из тисков Конана, доставая нож,

который ранее не мог выхватить, и с громким криком нанес удар.

Конан увернулся от удара, молниеносно изгибаясь всем телом; лезвие

разрезало одежду и поцарапало кожу, а Конан, схватив обеими руками бычью шею

пунтийца, выкрутил её изо всех своих сил. Позвоночник хрустнул как сухая ветка.

Конан отпрыгнул в темноту. У входа в пещеру появился человека, который с

тревогой позвал не вернувшегося товарища, но Конан не ожидая продолжения,

исчез, словно призрак в темноте.

50

Пунтиец позвал снова, и, не получив ответа, со страхом крикнул своим

товарищам. С мечами в руках они скользнули вверх по склону, и вскоре один из

них наткнулся на тело. Они склонился над ним, шепча с тревогой.

— Это злое место, — сказал один, — демоны убили Ходрага.

— Нет, — сказал другой. — Это люди из долины. Они хотят убить нас

одного за другим.

Человек схватил лук и с тревогой посмотрел в окружавшую их темноту.

— Они зачаровали туранцев, и те пошли туда сами за своей смертью, —

пробормотал он.

— Мы будем следующими, — сказал третий. — Туранцы погибли. Седлаем

лошадей и поскорее уходим отсюда. Лучше умереть в горах, чем безропотно

ждать здесь, стоя, словно овцы на убой.

Пятью минутами позже они последовали на север так быстро, как только

были в состоянии погонять лошадей.

Конан не видел того, что произошло. Сойдя со склона ниже пещеры,

северянин не пошел больше, как раньше, вдоль горного хребта, а направился

прямо к огням Готхэна. После короткого марша варвар достиг дороги, ведущей в

город с востока. Дорога вилась сквозь деревья, как немного более темная нить на

фоне темной груды плоскогорья.

Киммериец дошел по ней до самых городских стен, так что в пределах его

видимости оказались большие ворота в мощных, темных бастионах. Стражники

стояли, небрежно упершись на копья, ибо Готхэн не боялся нападений, да и чего

здесь следовало опасаться? В конце концов, даже самые смелые из племен этой

страны избегали демонопоклонников. Ночной ветер принес из-за ворот звуки

разговоров и перебранки.

Конан был уверен, что люди, которых он ищет, находятся где-то в Готхэне, и

что они собираются вернуться в пещеру. Но у него была и причина, не связанная с

местью, по которой киммериец также хотел войти в Готхэн. Скрытый в глубокой

тени и глубоко задумавшийся, он услышал позади себя, тихий стук копыт на

пыльной дороге. Варвар втиснулся глубже между деревьев, но потом, пораженный

внезапной мыслью, повернулся и направился к ближайшему повороту, где и

притаился в темноте у дороги.

Вскоре появилась вереница вьючных мулов, подгоняемых идущими вокруг

людьми. У них не было факелов, но по их движениям можно было бы сделать

вывод, что они хорошо знают дорогу. Глаза Конана достаточно привыкли к

тусклому свету звезд, чтобы он смог распознать в них иргизов в длинных плащах

с округлыми меховыми капюшонами. А их лица были обмотаны шелковыми

шарфами. Они прошли так близко, что киммериец почувствовал смрад их тел.

Северянин сжался еще больше, а когда последний из мужчин прошел мимо

него, на горле иргиза сжалась стальная рука, заглушая крик, а в челюсть влетел

удар железным кулаком. Иргиз обмяк без сознания в захвате Конана. Остальные

были уже вне поля зрения, а шуршания навьюченных на седла тюков было

достаточно, чтобы заглушить звуки схватки.

Конан перетащил свою жертву под прикрытие темных ветвей и спокойно

раздел ее, стянув сапоги и шарф. Он надел одежду местного воина, пряча меч и

кинжал под длинный плащ. Через несколько минут варвар шел в хвосте колонны,

опираясь на свою трость, словно устав от долгого путешествия. Северянин знал,

что человек, которого он оставил в кустах, пролежит, не приходя в сознание в

течение нескольких часов.

Киммериец подобрался к хвосту отряда, но держался позади, как отставший.