Запретный мир

Безумно кружилась голова. Уходя и не оборачиваясь — иначе начинай все сначала! — Юмми была вынуждена опереться рукой о косяк. Привиделся ей демон или вправду был? Один раз, когда она еще совсем малявкой разучивала вдалеке от чужих глаз первые простенькие заклинания, дедушка ни с того ни с сего сказал, что никаких духов и демонов на свете вовсе нет, а если и есть, то им нет дела до людей. Потом, по всему видно, жалел, что сболтнул лишнее, учил правнучку общаться с бесплотным миром, думал, что она давным-давно забыла его слова… А она вот не забыла, но и не поверила. Как же может не быть духов, когда они повсюду? И богов нет, что ли? И демонов? Отчего же подкашиваются ноги после битвы с тем, кого якобы нет?

А чужаки так ничего и не поняли…

Неважно. Зато поняли соплеменники, те, что стояли поодаль плотной толпой, не решаясь приблизиться к землянке, забыв дышать… они слышали обрывки заклинаний, хотя вряд ли кто из них сумел бы их повторить, и видели, как над крышей взмывали клубы дыма, уносящие прочь всякую нечисть. Теперь один усталый кивок — на большее все равно не хватит сил — и людство разразится радостными криками. И дедушка останется жив… И Растак выполнит обещание…

Сняв с головы колдовскую маску, Юмми устало кивнула толпе и, шатаясь, побрела прочь.

* * *

В землянке едкий дым висел слоями — на те, что поплотнее, хоть лом клади. Верхний слой, загибаясь, как край одеяла, лениво выползал через застреху, снизу атмосфера уже очистилась.

— Узнал? — спросил Юрик. Он сидел на корточках, утопая рыжей макушкой в нижнем слое дыма, тер костяшками пальцев красные слезящиеся глаза и, по обыкновению, скалился. Витюня глаза не тер, зато мотал головой и гулко кашлял, как в бочку. — Узнал, говорю? Тот самый парнишка, что нас сюда привел, ну, то есть, ученик колдуна. Он еще рядом с шаманом стоял, когда тот в нас стрелял… Я думал — чувак, а он, оказывается, чувиха.

— Колдунов не бывает, — изронил Витюня, наконец-то прочистивший кашлем легкие.

— А шаманы бывают? — прищурился Юрик.

Витюня подумал.

— Шаманы бывают, — признал он неохотно. — У дикарей. Только они с бубном.

— Ну, мне все равно, как назвать: шаман, колдун… То есть колдунья. Здорово она надышалась, пари держу — наркотик. У тебя в голове не плывет?.. У меня плывет немного. — Юрик всхохотнул. — Не-е, хохма!.. Как пошла она ножом махать, глазищи вот такие — я думал, порежет нас на фиг. Думал, пора отмахиваться…

Голова у Витюни тоже кружилась, а еще его слегка подташнивало, однако признаваться в этом не хотелось. Повисла пауза.

— А она вообще-то ничего, — сообщил наконец Юрик. — Для местной, конечно… Жаль, я у нее ничего не выспросил, ну да еще успею…

Витюня безмолствовал. Тормошить его, хохмить — настроения не было. Юрик потянулся к кувшину и обнаружил его пустым. Ну конечно! Опять фельдмаршал все вылакал…

— Эй, вы там! Дети природы! Пива!..

К его громадному удивлению, шкура неопознанного зверя, прикрывающая дверной проем, откинулась, под дымовыми слоями обозначилась холстинная юбка, прошлепала пара босых ног, и грудной женский голос произнес не без робости:

— И-хо тум лепо Юр-Рик? Рано — не рано?

У Юрика дернулся кадык.

— Не рано!

Большой шмат дымящегося мяса появился словно по волшебству. Вслед за ним не заставил себя ждать и новый кувшин.

— А хлеба? — подал голос Витюня, но женщина уже ушла.

— У них нету, — объяснил Юрик между двумя глотками. — Теперь до нового урожая… А тебе что, ихние лепешки понравились?

— Угу.

— А мне нет. — Юрик поперхнулся, отставил ополовиненный кувшин и принял задумчивую позу. — Слышь, Витек, а ведь я чего-то не понимаю… То нас боялись, как прокаженных, а как шаманка нашаманила — опять к нам со всем уважением… А, батыр?

— Пива оставь, — неласково прогудел Витюня. Сейчас ему не нравилось решительно все: и легкая тошнота, и Юрик, и непонятная переменчивость в настроении местных, и вернувшееся чувство тягостного недоумения. За что опять?.. Ведь он уже почти смирился, согласился ждать, и жизнь среди дикарей мало-помалу переставала казаться подлым ударом судьбы…

— Точно! — в восторге завопил Юрик и звучно хлопнул себя по лбу. — Вспомнил! А ведь я о таком читал когда-то! Не помню, как книжка называлась, что-то про дикарей… африканских, а может, амазонских. Там шамана не трожь! Обидится, шмальнет в тебя такой вот стрелочкой, а в стрелочке — злой дух сидит, дожидается. Главное, чтобы шмальнуть при свидетелях и кожу царапнуть, а там уж жертва сама чахнет и помирает. Самовнушение, понял? Главное — верить! Свидетели, ясное дело, всему племени раззвонят, что в чуваке злой дух поселился. И — кранты! — Юрик зашелся от смеха. — Ой, не могу!.. Здай кышун ухара, помнишь? Злого духа тебе в живот, хр-р… Это значит, в нас с тобой, батыр, сидело по злому духу, сечешь? Ох… — Он упал на лежанку, забулькал и задрыгал ногами. — И местные решили, что мы вот-вот помрем? Ой, комедия… Ну все, фельдмаршал, собирайся завтра на «полигон». Кворум теперь точно будет. Ох… Слышь, Вить, ты как себя чувствуешь без злого духа, а? Нормально или чего-то не хватает?

Витюня болезненно наморщил лоб.

— Чо?..