Запретный огонь

Глаза леди Энн наполнились слезами. Она отпила два глоточка вина, стуча зубами о край бокала, и откашлялась.

— У меня ужасно голова разболелась, — проговорила она, откладывая салфетку. — Я очень устала от поездки. Извините, я хотела бы отдохнуть…

Леди Энн встала. Кинг и Леандр поднялись вслед за ней и снова заняли свои места, как только она вышла. Но им пришлось снова вскочить, поскольку Ларк так же встала из-за стола, аккуратно положив салфетку около тарелки.

— Я, пожалуй, тоже удалюсь, — сказала она, повернувшись к графине Грейшир. — С вашего разрешения, разумеется, леди Изобел.

— Конечно, дорогая, — промурлыкала графиня. — Я собиралась развлечь наших… гостей завтра, и вам нужно для этого отдохнуть.

Кинг попытался понять выражение глаз Ларк, но она отвела их, едва встретившись с ним взглядом, потом поклонилась и царственно выплыла из комнаты.

Ларк шла к лестнице, ее шаги эхом отдавались в холле. Она не собиралась сидеть за столом и терпеть оскорбления. Она испытывала какое-то жестокое удовлетворение от мысли, что Кинг будет пожизненно связан с двумя ужасными женщинами: с леди Верой Арбонвиль-Катбертсон и с его матерью. Казалось, это могло все искупить.

Но это уже не имело значения. Утром она покинет Грейшир-Мэнор и больше никогда не окажется под его крышей.

Поднимаясь по ступеням, она замедлила шаг и прислонилась к перилам. Злорадство не давало никакого удовлетворения.

Мысль о расставании с графиней опечалила ее. Леди Изобел столь же изголодалась по любви, как она сама. Возможно, ее мечта обрести мать и осуществилась бы, но ценой того, что стоит за авансами Кинга. Он хочет сделать ее своей любовницей. В этом нет сомнений. Иначе почему он осыпал ее драгоценностями, стоящими сотни фунтов, когда собирается жениться на другой? И почему это так ранит ее сердце?

Она снова начала подниматься по лестнице. В холле наверху промелькнула горничная. Ларк подумала было, что это Агнес. Нет, девушка напоминала… но этого не может быть. И все-таки было в ней что-то знакомое, но горничная исчезла в тени раньше, чем Ларк подошла ближе. Ларк отбросила эту мысль и, шагая через две ступеньки, заторопилась к себе. Только она ступила на лестничную площадку, как сзади ее обхватили сильные руки. Это был Кинг. Покачнувшись на краю, Ларк потеряла равновесие, и они оба чуть не покатились вниз по застланной коврами лестнице. Она упала на Книга, он споткнулся, подхватив ее, твердо поставил на ноги, но не отпустил. Это была ее самая дерзкая мечта, ее самая восхитительная фантазия, — оказаться в его крепких объятиях. От него пахло табаком, хотя она никогда не видела его курящим, и только что выпитым портвейном. Его тепло приковывало, когда он прижал ее, дрожащую, к своему худому мускулистому телу.

Она должна отступить. Молотить его кулаками в грудь. Конечно, большого вреда они ему не причинят, но дело, не в этом. Что он о ней думает? Что он думал о ней — оборванной, грязной девушке, которую поднял из пыли Маршалси? «Мокрая курица», которая «нет-нет, это не леди Энн Катбертсон!», как он заверил свою матушку. Ларк слишком хорошо знала ответ на свой вопрос. Это до боли очевидно. Он думает, что, когда женится, она прекрасно подойдет на роль любовницы, А чего она ожидала?

Нужно сопротивляться. Этого требуют приличия. Но ее тело требовало совсем другого! Его жаркий взгляд из-под полуприкрытого века не отрывался от нее. Кинг наклонил голову, и его горячее дыхание ударило ей в лицо. Это от усилий удержать их обоих от падения с крутой лестницы? Или быстрое дыхание значит нечто большее и связано с чем-то твердым меж его бедер, прижатых к ней? Когда его рот накрыл ее губы, сомнений не осталось. Его теплый язык ловко скользнул между ее зубами, и у Ларк вырвался изумленный вздох. Она, казалось, таяла. Ее целовали прежде, но никогда — так, и горячие волны покатились по всему телу, в самые потаенные его уголки.

Кинг запустил руку в ее волосы, провел по изгибу шеи. На мгновение Ларк показалось, что теплая сильная рука спустится на дюйм ниже. Его широкая ладонь задела ее декольте. От прикосновения его шероховатой кожи к ее нагой плоти ее лоно пронзила незнакомая пульсирующая боль. Это сигнал опасности. Ее грудь тяжело поднималась под его рукой. Нужно оттолкнуть его. Ударить мыском туфли по голени… но она обмякла… Когда Ларк подумала, что у нее вот-вот подломятся ноги, Кинг отвел губы, но совсем чуть-чуть. И когда он заговорил, они слегка касались ее рта.

— С вами все в порядке? — пробормотал он. — Я не хотел вас напугать. Я…

Звук его голоса отрезвил ее, и Ларк, размахнувшись, изо всех сил залепила ему пощечину.

Уронив руки, Кинг оцепенел. Он отступил на шаг, на его прищуренный глаз от удара навернулись слезы. Ларк закрыла рот рукой. На его щеке красовался красный отпечаток ее руки, она чуть не сдвинула черную повязку. Ларк задыхалась, ужасаясь от содеянного и кипя от гнева.