Запретный плод

Я от всего сердца согласилась. Я отперла машину, бросила сумку на заднее сиденье и завела мотор. Гуль лежал на земле и горел, уже не шевелясь.

Эдуард сидел на пассажирском сиденье с автоматом в руках. Впервые за все время, что я его знала, он был потрясен. Даже, кажется, испуган.

— Ты теперь и спать будешь с автоматом? — спросила я.

Он глянул на меня.

— Ты же собираешься спать с пистолетом?

Очко в его пользу. Я брала крутые повороты на гравии со всей скоростью, на которую могла решиться. Моя «нова» не приспособлена для слалома. Крушение здесь на кладбище этой ночью не казалось удачной мыслью. Фары отражались от надгробий, но ничего не шевелилось. Гулей не было видно.

Я сделала глубокий вдох — и выдохнула. Второе покушение на мою жизнь всего за два дня. Лучше бы на этот раз тоже стреляли.

45

Мы долго ехали молча. Тихое шуршание колес, наконец, прервал Эдуард.

— Вряд ли нам стоит ехать обратно к тебе домой, — сказал он.

— Согласна.

— Я тебя отвезу в мой отель. Если у тебя нет другого места, куда ты предпочла бы поехать.

А куда? К Ронни? Я больше не хотела ставить ее под удар. А кого еще под удар подставлять? Никого, кроме Эдуарда, а он это выдержит. И еще лучше меня.

Пейджер задрожал у пояса, посылая ударные волны мне по ребрам. Не люблю ставить пейджер в режим молчания. Он всегда меня пугает, когда срабатывает.

— Что случилось? — спросил Эдуард. — Ты подпрыгнула, будто тебя укусили.

Я стукнула по кнопке, чтобы отключить эту заразу и посмотреть, кто вызывает. Мелькнул в окошечке номер.

— Пейджер сработал в режиме молчания. Без шума, только вибрация.

Он глянул на меня:

— Ты не будешь звонить на работу.

Это прозвучало не вопросом, а утверждением. Или приказом.

— Знаешь, Эдуард, у меня нет настроения, так что не надо мной командовать.

Он сделают глубокий вдох — и выдохнул. А что он мог сделать? За рулем была я. Если он не собирался наставлять на меня пистолет и захватывать машину, оставалось только сидеть спокойно. Я съехала к ближайшей заправке, и там, в магазине был телефон-автомат. Магазинчик был полностью освещен и делал из меня отличную мишень, но после гулей мне хотелось к свету.

Эдуард смотрел, как я вылезаю из машины с бумажником в руке. Он не вышел прикрывать мне спину. Ладно, у меня есть пистолет. Если он хочет дуться, пусть себе.

Я позвонила на работу. Ответил Крейг, наш секретарь.

— «Аниматор инкорпорейтед». Чем мы можем быть вам полезны?

— Крейг, это Анита. Что случилось?

— Звонил Ирвинг Гризволд. Просил тебя перезвонить как можно скорее, иначе встреча отменяется. Он сказал, что ты знаешь, в чем дело. Так и есть?

— Так и есть. Спасибо, Крейг.

— Голос у тебя ужасный.

— Доброй ночи, Крейг.

Я повесила трубку. Меня одолевала усталость, я выдохлась, и горло болело. Свернуться бы сейчас клубочком и проспать так с недельку. Вместо этого я позвонила Ирвингу.

— Это я.

— Что ж, вовремя. Ты знаешь, сколько мне хлопот стоило это организовать? А ты чуть не опоздала.

— Если ты не перестанешь трепаться, я еще могу опоздать. Скажи где и когда.

Он сказал. Если поспешить, мы еще можем успеть.

— И какого черта всем так необходимо все сделать именно сегодня?

— Слушай, если ты не хочешь встречаться, так и отлично!

— Ирвинг, у меня была очень трудная ночь, так что перестань на меня собачиться.

— Что с тобой?

Ну и дурацкий вопрос.

— Ничего хорошего, но жить буду.

— Если ты не в форме, я попытаюсь отложить встречу, но обещать ничего не могу, Анита. Это ведь твое сообщение дало возможность вообще до него добраться.

Я прислонилась лбом к металлу телефонной будки.

— Я там буду, Ирвинг.

— А я нет. — В его голосе звучало негодование. — Одно из условий встречи — ни репортеров, ни полиции.

Я не могла не улыбнуться. Бедняга Ирвинг. Никуда-то его не пускают. На него не напали гули и ему не дали под зад взрывной волной. Поберегу-ка я свою жалость для себя.

— Спасибо, Ирвинг. Я у тебя в долгу.

— Ты много раз уже у меня в долгу, — сказал он. — Осторожнее. Я не знаю, во что ты на этот раз влезла, но это выглядит паршиво.

Он пытался выудить из меня хоть что-нибудь, и я это знала.

— Доброй ночи, Ирвинг.

И я повесила трубку, пока он не успел больше ничего спросить.

Потом я позвонила Дольфу домой. Не знаю, почему это не могло подождать до утра, но этой ночью я чуть не погибла. И если это еще произойдет, я хотела, чтобы кто-нибудь нашел Захарию.

Дольф ответил с шестого гудка заспанным голосом.

— Да?

— Дольф, это Анита Блейк.

— Что случилось?

Из его голоса почти исчезла сонная одурь.

— Я знаю, кто убийца.

— Рассказывай.

Я рассказала. Он записывал и задавал вопросы. И самый главный приберег под конец.

— Ты можешь что-нибудь из этого доказать?

— Я могу доказать, что он носит гри-гри. Могу свидетельствовать, что он мне признался. Он пытался меня убить, чему я лично свидетель.

— Это трудно будет продать присяжным или судье.

— Знаю.

— Посмотрим, что я смогу накопать.

— Дольф, у нас почти готово на него дело.

— Верно, но оно все держится на том, чтобы ты была жива для дачи показаний.

— Я постараюсь.

— Завтра утром ты придешь и все это расскажешь под протокол.

— Обязательно.

— Отличная работа.

— Спасибо.