Запретный плод

— Пока, Анита.

— Пока, Дольф.

Я вернулась в машину.

— У нас встреча с крысолюдами через сорок пять минут.

— Почему это так важно?

— Потому что они, как я думаю, могут показать нам черный ход в логово Николаос. Через парадную дверь нам ни за что не пробиться.

Я завела машину и выехала на дорогу.

— Кому ты еще звонила? — спросил он.

Значит, он все же следил.

— В полицию.

— Что?

Не любит Эдуард иметь дело с полицией. Странно, не правда ли?

— Если Захария сумеет меня убрать, я хочу, чтобы кто-то этим занялся.

Он помолчал. Потом сказал:

— Расскажи мне про Николаос.

— Монстр, садистка. Ей больше тысячи лет.

— С нетерпением жду встречи.

— Лучше не надо, Эдуард.

— Нам случалось убивать вампиров в ранге мастера, Анита. Одной больше, одной меньше.

— Если бы. Николаос не меньше тысячи лет. Я в жизни никогда не была так напугана.

Он сидел молча, по его лицу ничего нельзя было прочесть.

— О чем ты думаешь? — спросила я.

— О том, что люблю трудные задачи.

Он улыбнулся красивой, заразительной улыбкой. Вот черт! Смерть увидел свою главную цель. Самую крупную добычу. И не боялся ее. А следовало бы.

В городе немного есть мест, открытых в час тридцать ночи, но у Денни открыто. Какое-то нарушение стиля — встречаться с крысолюдами у Денни за кофе и пончиками. Полагалось бы, наверное, в глухом темном переулке. Нет-нет, я не против, только мне это казалось… забавным, что ли.

Эдуард зашел первым — проверить, что нет ловушки. Если он сядет за столик, все в порядке. Если выйдет — значит, нет. Просто. Никто ведь не знает, каков он с виду. Пока он без меня, он может заходить, куда хочет, и никто не будет пытаться его убить. Интересно. Я уже просто как зачумленная.

Эдуард сел за столик. Все в порядке. Я вошла в яркий свет и искусственный комфорт ресторана. У официантки были под глазами темные круги, предусмотрительно замазанные густым слоем тона, отчего круги казались розоватыми. Я посмотрела мимо нее. Я увидела человека, делающего мне знаки. Он вытянул руку и согнул палец, будто подзывая официантку или какого-то другого слугу.

— Меня уже ждут, но все равно спасибо, — сказала я официантке.

Ресторан в эти часы понедельника — то есть уже вторника — был почти пуст. Напротив того человека, что меня звал, сидели еще двое. У них был вполне обычный вид, но от них шло ощущение сдержанной энергии, чуть ли не рассыпающей искры в окружающем воздухе. Ликантропы. Я могла бы ручаться за это своей жизнью. Может быть, я именно это сейчас и делала.

Еще пара, мужчина и женщина, сидели наискось от первых двух. Тоже ликантропы — готова поставить на это последний цент.

Эдуард сел близко от них, но не слишком близко. Ему случалось охотиться на ликантропов, и он знал, что искать. Когда я проходила мимо стола, один из мужчин поднял глаза. Они были карие, но такие темные, что казались черными. Он смотрел прямо мне в глаза. Лицо квадратное, тело худощавое, на руках, когда он подпер ладонью подбородок, шевельнулись мускулы. Я ответила прямым взглядом и прошла к кабинке, где сидел Царь Крыс.

Он был высоким, не ниже шести футов, кожа темно-коричневая, волосы черные, курчавые, коротко подстриженные, карие глаза. Лицо у него было тонкое, надменное, и губы чуть тонковаты для того высокомерного выражения, с которым он на меня смотрел. Темный красавец мексиканского типа. Его подозрительность ощущалась в воздухе, как треск электричества.

Я вошла в кабинку, глубоко вдохнула и посмотрела на него через столик.

— Я получил ваше сообщение. Чего вы хотите? — спросил он.

Голос у него был тихим, но глубоким, с еле слышными следами акцента.

— Я хочу, чтобы вы провели меня и еще, по крайней мере, одного человека в тоннели под «Цирком Проклятых».

Он нахмурился сильнее, между глаз у него залегли морщинки.

— А зачем мне это делать?

— Вы хотите, чтобы ваш народ освободился от власти мастера?

Он кивнул, все еще хмурясь. Но, кажется, я завоевала его на свою сторону.

— Проведите нас в подземелье, и мы об этом позаботимся.

Он сцепил на столе руки.

— А почему я должен вам верить?

— Я не охотник за скальпами. И никогда не тронула ни одного ликантропа.

— Если вы пойдете против нее, мы не сможем биться рядом с вами. Даже я не смогу. Она меня призывает. Я не отвечаю, но я чувствую призыв. Я смогу удержать свой народ и мелких крыс от выступления на ее стороне, но это и все.

— Вы просто впустите нас. Остальное сделаем мы.

— Вы так в себе уверены?

— Как видите, я ставлю жизнь на эту карту.

Он переплел пальцы возле рта, опираясь локтями на стол. Шрам клейма остался на нем и в человечьем обличье — грубая четырехзубцовая корона.

— Я вас впущу, — сказал он.

— Спасибо, — улыбнулась я.

Он посмотрел на меня в упор.

— Когда выйдете живой, тогда и будете говорить спасибо.

— Договорились.

Я протянула руку. После секундного колебания он протянул свою, и мы скрепили сделку рукопожатием.

— Вы хотите несколько дней выждать? — спросил он.

— Нет, — сказала я. — Я хочу пойти завтра.

Он склонил голову набок:

— Вы твердо решили?

— А что? Есть трудности?

— Вы ранены. Я думал, вы захотите поправиться.

У меня было несколько синяков и горло болело, но…

— Как вы узнали?