Запретный плод для нимфы, или Нимфы против Нагов (СИ)

— Шшшшшо? Шшшшшшо-о? — поинтересовался ошарашенный монстр, у которого, кстати, еще и капюшон в трубочку свернулся по обеим сторонам от перепугано-перекошенной морды. — Шшшшшо это бы-ы-ы-ы-ы-ыло? Ы-ы-ы-ы-ык?! — икнула мерзкая морда.

— Эрик?! — грозно вопросила осмелевшая я. — Это уже ты?!

— Каро?! — удивленно переспросила морда. — А что собственно тут произошло? И с чего это ты так верещала? Что таракана увидела?

— Потом расскажу! — устало отмахнулась я. — Ты, пожалуйста, сначала в человеческую ипостась вернись, а то я на всю эту твою чешуйчатость — взглянуть без дрожи не могу.

— Что впечатляет? — гордо поинтересовался он.

— Ты даже представить себе не можешь как! Поверь мне, даже представить себе не можешь… — я так и сидела на полу, будучи не в силах подняться. Тело по-прежнему сотрясала мелкая дрожь, а сердце колотилось как сумасшедшее, разгоняя по венам полученный адреналин. И тут меня осенила мысль, что я очень, очень, ну просто очень, очень зла на Эрика. Ведь я же его как человека просила, не ходи на арену, не ходи. А он пошел! И кому пришлось за это расплачиваться? Ему? Нет, конечно! Расплачиваться пришлось мне — а он мало того, что чуть не сожрал меня, так еще и, по всей видимости, ничего не помнит из того, что творил в ипостаси проголодавшегося нага!

[1] Кирка или кайло — ручной ударный инструмент, предназначенный для работы по камню, каменистому грунту, очень плотному грунту.

Глава 24

— Каро! Милая моя! Хорошая моя! Я прибежал так быстро как смог! — в комнату на всех парах влетел Марк. — Что случилось? Ты так кричала! Я так испугался за тебя! Прости меня! Теперь все хорошо! Я с тобой! — он упал на колени рядом со мной и, обняв меня и прижав к себе, баюкал теперь в своих руках как младенца, поглаживая по голове и волосам.

Я, только что пережившая самые страшные мгновения в своей жизни, только в этом и нуждалась, чтобы кто-то обнял меня и сказал, что все хорошо, что опасности больше нет. Поэтому я вцепилась в него как перепуганный ребенок и зарыдала навзрыд. — Я психанул! Я был так зол на тебя, что даже не подумал, что тебе может понадобиться моя помощь! — он продолжал успокаивающе поглаживать меня по голове и волосам; а я всё плакала и плакала. — Прости, что из-за взыгравшей гордыни и отравившей мое существо обиды, я решил не торчать под дверью как преданный щенок, а пошел смотреть, как сражаются другие джокеры! Прости меня, Каро! И поверь, я бежал так быстро, как только мог! О, Иири! Как же я счастлив, что с тобой все в порядке! — он взял мое лицо в обе ладони и встревожено изучал мое заплаканное лицо. Я же в ответ часто моргала, всхлипывала и шмыгала носом. Предполагаю, что со стороны — эта сцена выглядела не менее трогательной и идиллической, чем ощущалась. Однако, не всем здесь присутствующим она, очевидно, радовала глаз.

— Марк, как видишь, Каролина в полном в порядке! Так какого тролля ты ее на полу держишь? Хочешь, чтобы она простудилась?! — голос Эрика вернул нас с Марком к суровой действительности, в которой мы были в комнате не одни, а с полуобнаженным и явно чем-то неудовлетворенным драконо-гадом, который в данный конкретный момент, застегивал на своих брюках ширинку. — Она просто очень испугалась, что чуть не потеряла меня! Вот и расстроилась… — выдал Эрик наиболее правдоподобную, как он считал, разумеется, версию происхождения моего истошного крика, при этом он медленно и, играя мышцами, натягивал на себя сорочку. — Но как видишь, мы прекрасно справились и без твоей помощи! Так ведь, Каро? Ну же скажи ему! — И если вы думаете, что при этом в его взгляде, обращенном на меня, была горячая просьба, то вы ошибаетесь — в его взгляде был вызов. Он шел на сознательный риск, чтобы получить доказательства моей лояльности.

— Я действительно испугалась… — кивнула я, подтверждая тем самым его версию произошедших здесь событий. Да уж, никогда еще ложь мне не давалась так тяжело! Вот только дело было совсем не в совести, а исключительно в чувстве собственного достоинства: ну не заслуживал этот заносчивый и эгоистичный паршивец даже толики моей лояльности, не говоря уже о той громадной жертве, на которую я сейчас пошла ради него! Корни моей моральной дилеммы произрастали из того, что Эрик в Нимфляндии был в опасности уже только потому, что он полунаг и, если бы вдруг достоянием общественности стал еще и факт того, что в ипостаси змея инстинкты пресмыкающегося в нем возобладали над человеческим разумом, то его бы точно или прикончили как бешенное животное или упрятали куда-нибудь под ключ, под стражу, чтобы это животное никому, не дай богиня, не причинило вреда; а не тюрьмы, не смерти, как бы я ни была зла на Эрика, в моем понимании, он не заслуживал. И, кроме того, расскажи я Марку об инциденте с монстром, пришлось бы также рассказать и о зелье из плодов дерева познания, а этой информацией — я тоже совершенно не горела желанием с кем-либо делиться.