Запретный плод

— Боюсь, что не смогу участвовать в игре ни на чьей стороне. Я… — Внезапно он оборвал себя на полуслове. Как мог он во всеуслышанье объявить то, что хотел сказать только Кэйси, притом наедине? Конечно, график его жизни был непредсказуем и чрезвычайно сложен. Но ведь и у продюсера, который хотел его видеть в два часа дня в Лос-Анджелесе, тоже! Он повернулся к сестре Джоан, ожидавшей своей очереди вступить в игру.

— Извините, что прервал вас. Можно мне просто посмотреть на вашу игру со стороны? То, зачем я приехал, может подождать…

— Разумеется, мистер Колдуэлл. Нам очень приятно вас видеть. Может быть, вы будете настолько любезны, что согласитесь вести счет?

Конечно, Джеффри был согласен. Он надеялся найти Кэйси на кухне склонившейся над плитой и вызвать ее на несколько минут… или часов, если это будет возможно. Шел уже шестой час. У него оставалось совсем мало времени, чтобы успеть на десятичасовой рейс из Бостона. А Кэйси была на поле. На ней были спортивные майка и шорты, светло-голубой шарф и бейсбольные перчатки.

Сестра Джозефина забросила мяч куда-то между основной линией и дугообразными воротцами. Что бы там ни было, но игра шла. Лесли передала мяч Кэйси, и сет был завершен.

Кэйси подошла поближе к тому месту, где сидел Джеффри.

— Привет, Кэйс, — сказал он, — твоя команда отстает на четыре очка.

Она беспечно усмехнулась.

— Лучшего результата нам не добиться.

— Но ведь только начало третьей партии.

— Мы условились, что команда, в которой не хватает игроков, должна подавать чаще. Кроме того, мы играем против ветра. А что ты здесь делаешь?

Он скрестил ноги и уставился на нее. Девочки старались не упускать их из виду, но они должны были следить за игрой и за сестрами-монахинями.

— Мне позвонили, Кэйси, — ответил он серьезно и так тихо, чтобы только она могла его слышать. — Я должен быть завтра в своем офисе для очень важной встречи. Мне надо как можно скорее добраться до Бостона.

— Сегодня?

— Я заказал билет на девять часов. Мне очень жаль, дорогая. Если бы была хоть малейшая возможность избежать этого, я бы ею воспользовался, ты же знаешь. Я не хочу покидать тебя.

Она мрачно кивнула.

— Но рано или поздно тебе пришлось бы, — тихо и с усилием произнесла она.

«О черт», — подумала она. И как ее угораздило влюбиться в человека, чья жизнь протекала на другом конце страны? А она влюбилась в него. Казалось бы, что может быть глупее: она знает его меньше недели. И все-таки это правда. Она любит его. Глубоко, проникновенно, навсегда.

А теперь он уезжает.

— Ты не вернешься, да?

— Не в это лето. — Он не мог смягчить реальность ни для себя, ни для нее, и поэтому сказал прямо. Должен был сказать. Боль в глазах Кэйси разрывала ему сердце. Он перешел почти на шепот.

— Кэйси, я хочу продолжать встречаться с тобой…

— Каким образом?

— Не знаю, мы что-нибудь придумаем… Кэйси, пожалуйста! Я не хочу, чтобы то, что происходит с нами, когда-нибудь кончилось.

Девочки закричали ей, что подошла ее очередь подавать мяч. Ослепленная застилающими глаза горькими слезами и озабоченная только тем, чтобы они не потекли по щекам, Кэйси повернулась и сделала резкий удар битой. Она уже свободно обходилась без трости, но колено, расцвеченное теперь чуть ли не всеми цветами радуги — от голубого до желтого, — все еще побаливало. Этот удар ей удался, и она передвинулась на вторую линию. Ее подруги по команде едва удержались от проявления своих чувств, увидев это. Все лунки были заполнены, к счастью, кроме одной.

— Давай, давай, — подбадривала ее Эмба, — должно получиться!

Заметил ли кто-нибудь слезы в глазах Кэйси?

Сестра Джозефина передала свои перчатки Хуаните и отступила к краю поля.

— Рада видеть вас, мистер Колдуэлл. Я… Я могу спросить вас, что случилось?

Джеффри утвердительно кивнул и подавил желание рассказать этой доброжелательной, уравновешенной, с сильным характером женщине обо всем, раскрыть ей свою душу и посмотреть, сможет ли она навести порядок в царившем там хаосе.

— Я должен уехать сегодня, — сообщил он коротко, короче, чем намеревался.

— О Боже, какая жалость… — Сестра Джозефина выглядела по-настоящему расстроенной. — А как же Кэйси?

Итак, сестры все знали. Джеффри подтянул колени, обхватив их руками, и уперся в них подбородком.

— Мне всегда казалось, что Кэйси влюбится почти с первого взгляда. У нее слишком порывистая натура, но она всегда точно знает, чего хочет. — Сестра Джозефина говорила спокойно, почти задумчиво. Когда она сделала паузу, Джеффри поднял голову и увидел, что она кивнула в сторону Кэйси, готовящейся к своему последнему удару.

— В этот момент, мне кажется, она хочет забросить мяч прямо в Бостон.

— Я ее понимаю. — Он вытянул вперед ноги и оперся на полусогнутые руки, наблюдая за Кэйси. — О проклятье!

Сестра Джозефина опустилась на колени в траву рядом с ним. Она, казалось, тоже была совершенно подавлена той болью, которую испытывала ее племянница, и собственной беспомощностью.