Запретный плод

— Почти в таком же состоянии Кэйси была в первый год своего пребывания здесь. Тогда она и получила свое имя-прозвище [4]: сразу же после того, как утопила в реке коллекцию ружей вашего деда. Мне иногда кажется, что он по-своему уважал ее, а вам? Он хотел помочь ей, хотя и не имел ни малейшего представления о том, как это сделать.

Джеффри только улыбнулся, чувствуя себя слишком несчастным для того, чтобы рассмеяться. Он хотел быть с Кэйси и любить ее, но тоже «не имел ни малейшего представления о том, как это сделать».

— Ваш дедушка знал только одно: он не в силах был облегчить ей дальнейшую жизнь, даже если бы и захотел.

— Я не хочу порывать наши отношения с Кэйси, — тихо произнес Джеффри.

— Конечно, не хотите, но ведь вы торопитесь на самолет, не так ли?

— Да, но…

— А Кэйси предстоит закончить игру и провести праздник. Даже если бы мы смогли обойтись без нее, она сама бы не сделала этого. Она останется здесь, а вы вернетесь в Калифорнию. Дайте друг другу время разобраться в своих чувствах.

— Как бы мне хотелось, чтобы сейчас у меня было побольше времени…

— Но у вас его нет.

Джеффри встретил ее проницательный взгляд. Разумеется, она права. Теперь ему стало ясно, что имела в виду Кэйси, говоря, что ее тетушки не так уж наивны. Теперь он увидел, почему им удается справляться со своими трудными подопечными: они не позволяли себе выдавать желаемое за действительное. Они смотрели в лицо реальной жизни широко открытыми глазами…

Кэйси с силой послала мяч на левую половину поля, и Джеффри приветствовал ее удачный удар радостным восклицанием. Подруги по команде окружили ее. Он держался в стороне, не желая мешать им. Она посмотрела поверх их голов и встретилась взглядом с Джеффри. Он улыбнулся и махнул ей рукой. Она улыбнулась в ответ, и он даже издали увидел в ее глазах надежду.

— А теперь мы собираемся разжечь костер и полакомиться сдобными булочками с какао, — сказала сестра Джозефина.

— Я понимаю, — откликнулся Джеффри, не отрывая взгляда от Кэйси. — Скажите, что я позвоню ей после окончания праздника, хорошо?

— Конечно. Желаю вам приятной поездки.

До него донеслись разочарованные возгласы девочек, когда он зашагал обратно к своему пикапу, а потом спокойный голос сестры Джозефины, которая объясняла им, что он непременно должен уехать. Оглянувшись назад в последний раз, он увидел светло-голубой шарф Кэйси. Она и три девочки направлялись к месту, где должен был быть костер. «Нет, — подумал он. — Еще ничего не кончено». Он увидит Кэйси снова, чего бы это ему ни стоило.

9

На следующий вечер телефон зазвонил в то время, когда Кэйси, сестры Джоан и Джозефина и приехавший на праздник преподобный Алистер Грэй пили чай. Сестра Джоан подняла трубку в своем отдельном кабинетике. Она вернулась сияющая.

— Кэйси, тебя, — возвестила она. — Это Джеффри.

Кэйси вскочила с места, чуть не опрокинув поднос с чашками. У нее так дрожали руки, как будто она только что перенесла нервное потрясение. Ей удалось выдавить из себя какие-то извинения, и она чуть ли не бегом бросилась к телефону.

— Какой Джеффри? — поинтересовался отец.

— Колдуэлл, — ответила сестра Джоан.

— Внук Сэса Рэсбоуна, — добавила сестра Джозефина.

— А, тот худощавый темноволосый мальчик, который тратил деньги, выданные ему на церковные пожертвования, на жвачку и билеты на бейсбол.

— Он теперь работает в Голливуде, — сказала сестра Джозефина.

— Неудивительно.

Кэйси плотно притворила за собой дверь. Как всякий хороший политический и государственный деятель, ее отец помнил всех и каждого. Она взяла в руки тяжелую черную трубку телефона.

— Алло… Джеффри?

— Кэйси, дорогая, я уже скучаю.

Один звук его голоса подействовал на нее успокаивающе.

— Я рада, что ты позвонил. Я тоже соскучилась. Я… Ну, как там Калифорния?

— Не могу тебе ответить за весь штат в целом, но в Лос-Анджелесе так же жарко и душно, как было, когда я уезжал. — Его голос дрогнул. — И в тысячу раз более одиноко. Как прошел праздник?

— Ужасно, но все хорошо провели время. Мой папа загнал в лунки три мяча.

— Яблоко от яблони недалеко падает.

— Нет, я попала всего два раза, один мяч отправила за пределы поля. В то время мои мысли были примерно за три тысячи миль отсюда.

— Мои тоже. — Его голос звучал ровно, но мягкая интонация придавала особое значение самым обычным словам. — Та встреча, на которой я должен был присутствовать, определенно не стоила того, чтобы покидать тебя, Кэйси. Ты меня простила?

Она улыбнулась в трубку, чувствуя, как волна облегчения захлестывает ее.

— Джеффри, если бы Питер Магинн велел мне вернуться в Вашингтон, мне бы тоже пришлось это сделать. Я все понимаю. И я рада, что ты позвонил.

— Неужели ты думала, что я не позвоню?

— Мне и это приходило в голову. — Ее голос сорвался, и она вдруг увидела окружавшие ее обшарпанные стены, небольшое распятие на одной из них, старую простую мебель, давно вышедшую из моды. А потом постаралась представить Джеффри там, в Лос-Анджелесе.

— Джеффри, я… мы оба знаем, что будет легче именно сейчас поставить все точки над «и».

— И назвать все происшедшее «бурным летним романом»?