Запрограммированная планета (СИ)

Такое паршивое настроение у меня было, никакими словами не выразишь! Если даже сейчас, по прошествии многих лет, от одного только упоминания о Наташе сжимается сердце и на душе слякотно, представьте наше состояние в тот момент. Мы прекрасно понимали: то, что произошло – это не проблема, не беспорядок, не рядовая рабочая размолвка, не мелкая ссора и даже не крупный служебный конфликт. Это предательство. Подлый циничный расчёт. Это крушение веры в людей, в дружбу, в правду. А ещё это перерождение. Жизненный перелом. Рубикон, за которыми бесследно исчезнут прежние Николаич, Олюшка и Славуня. Уже завтра вместо них появятся Виталий Николаевич, Ярослава Николаевна и Ольга Александровна – жёсткие и непреклонные администраторы, не знающие милости хладнокровные менеджеры, нацеленные на результат железобетонные прагматики. Отныне мы будем за горло держать окружающий мир и контролировать каждый его шаг, каждое его движение, каждый его вздох. Душить мы его будем не из-за любви к деньгам, а хотя бы ради того, чтобы нас никогда более не обманывали и не использовали.

Словом, уважаемые предприниматели, рукава закатали – и вперёд! На разгрузку очередной, внеплановой кучи неприятностей.

Сижу. Насупился. Жду.

Послышался топот ног. Шаги в коридоре. Ближе. Ближе. Совсем рядом. Скрипнула дверная ручка, дверь распахнулась. Первой зашла в кабинет Наташа. Следом за ней – Олюшка и Славуня. «Словно конвой», – пронеслось в голове.

– Проходите, девочки, присаживайтесь, – сдержанно пригласил я Наташу, Славуню и Олюшку в кабинет. – Устраивайтесь поудобнее. Разговор будет долгий.

И тут же предположил:

– Хотя, быть может, и не слишком долгий…

Словно османский султан пред провинившимися янычарами, я восседал за столом грозно и мрачно. Лицо холодило плохо скрываемое разочарование. Девушки, шурша юбками, расположились кто где. Наташа, по-лисьи предчувствуя беду, забилась на стульчике в уголок комнаты. Славуня присела около меня. Олюшка просто осталась стоять, облокотившись плечиком о шкаф.

Недвижимо притихнув на своей табуретке, Наташа застыла. Теперь она более напоминала каменное изваяние. Всего один раз вскинула она настороженный наглый взгляд и, напоровшись на мои «гром и молнии», тут же одёрнулась. Не совсем же дура она. Сразу поняла, что попалась. Что ж, её выбор. Она знала, на что шла.

– Беседа пойдёт у нас о многогранности человеческих отношений, – скрепив сердце, начал я. – Или это будет не беседа? Может быть, мы услышим монолог? Искреннее признание? Наташка, что скажешь? Монолог это будет или беседа? В глаза твои я уже посмотрел. Так мне этого хотелось последние два дня, ты даже не представляешь. Теперь неплохо было бы ещё и послушать. Почерпнуть для себя чего-нибудь новенького из курса психологии и практической манипуляции доверчивыми людьми. Ну! Чего молчишь, фокусница?

– А ч-что говорить, Витал-л-ль Николаич? Я-я-я-а-а-аа… н-не понимаю! – скорчив удивлённую мину, вылупилась Наташа.

– Во даёт! – всплеснув руками, воскликнул я. – Не понимает она. Цирк шапито и главный шапитмейстер Михална!

Удивительно, но такая недюжинная Наташина наглость на какое-то мгновение даже охладила пыл разборок. Вот это выдержка! Обречённые не сдаются.

– Ну а чего ты тогда так волнуешься, а, Наташа? – придавил я воровку взглядом. – Дёргаешься. Гляди-ка, покраснела вся. Заикаешься, бедненькая, оглядываешься. Водички подать? Славунь, подай, пожалуйста, Михайловне воды. Графин в серванте. Можешь?

Вцепившись в стул, сестричка промолчала и даже не пошевелилась. Судя по её виду, чувствовала она себя совсем неважно. И от глотка холодной водицы, наверное, сама бы сейчас не отказалась. Олюшка, побледнев, застыла около шкафа. Кабинет тиснула зловещая тишина.

Я возобновил дознание:

– Чего молчим? Кого ждём? Да ты особо не переживай, Натали. Просто расскажи о себе, как есть. Разрулим по-хорошему. Заикаться, краснеть, бледнеть, лихорадочно искать выход, спасаться от поставщиков, от банковских кредиторов – твоими стараниями теперь это наш удел. А тебе-то что. Как с гуся вода. Всё что можно, ты уже украла и вынесла. Сидишь в бухгалтерии малого предприятия, а не в милиции. Хотя над этим вариантом, наверное, стоило бы подумать. Да и мы со Славуней и Олюшкой – не тайная полиция со скальпелями и пыточными зажимами, не следователи прокуратуры, и даже не инспекторы ОБЭП, а всего-навсего обворованные тобой обычные люди, горе-предприниматели. Отчего же тебе волноваться-то? И вообще, что я тебя убалтываю как маленькую? Рассказывай, давай!