Запруда из песка

В офицерской кассе я предъявил командировочное удостоверение и, получив билет, выразил удовольствие: рейс удобный, прямо хоть сейчас на регистрацию. Миловидная блондинка в окошке кассы посмотрела на меня с любопытством и, по-моему, с завистью. Ее взгляд спрашивал: «Вы оттуда?» Я был причастен к великим и грозным событиям, а ей – сидеть в стеклянном скворечнике и улыбаться всякому, кто подойдет. Досадно, понимаю. Может, когда-нибудь и случится из ряда вон выходящее чудо – Экипаж сумеет обеспечить каждого интересной службой, но не сейчас. В наше время все еще надо напрягаться, тянуться вверх, ночей не спать, а подчас и о личной жизни забыть на годы, чтобы получить шанс прожить не только полезную, но и интересную жизнь, а кому лень мучить себя, тот сидит в скворечнике. Справедливо? И да, и нет. Полезно? Да, но с оговорками. Вряд ли эта милашка довольна своим местом службы, а что хорошего, если в Экипаже есть недовольные? Прочность структуры определяется качеством ее элементов, и дееспособность, кстати, определяется тем же, а люди есть люди. И что теперь – ругать школу и наставников, не сумевших поднести огонек к «факелу, который надо зажечь»? Так ведь не со всяким проходят эти штуки. Вон в Австралии преобладают нормальные племена аборигенов, но есть, говорят, в принципе необучаемые. Они мирные, и их не обижают, но куда ж таким в Экипаж?! Своих долдонов хватает. Балласт – это проблема.

В самолете мне досталось место у прохода. Ну и ладно: я собирался немного поработать, а не пялиться в иллюминатор на поля, леса и облака. Справа от меня поместилась мамашка с дочкой лет пяти – рядовой необученной III ранга. Сейчас же после набора высоты рядовая необученная взобралась коленками на кресло, прилипла носом к стеклу и восторженно заойкала. Наверное, в первый раз поднялась в воздух.

Мне они мешали, но обе были в своем праве, особенно малышка. Я решил, что давить на мамашу, чтобы утихомирила дочь, было бы слишком жестоко. В этом или следующем сентябре девчушка узнает, что такое начальная школа и дисциплина, все более жесткая год от года, сдавливающая, как испанский сапожок. Пусть резвится третьеранговая, немного осталось.

Расположив на откидной полочке комп, я углубился в работу и очень скоро перестал слышать все посторонние звуки – стюардессе пришлось даже потрясти меня за плечо, чтобы спросить, пищу какой кухни я предпочитаю в полете – европейской, индийской, японской или, может быть, мексиканской? Отрывисто поблагодарив, я ограничился стаканом дынного сока. Задача манила. Может быть, она и не имела прямого отношения к той задаче, что поставил генерал Марченко, – все равно я был намерен решить ее. А если окажется, что ее уже кто-то решил до меня и что я увлеченно изобретаю велосипед, – не страшно. Я-то знаю, что новоизобретенные велосипеды иногда бегают ничего себе.

Итак. Большинство астероидов чужие насылают на нас изнутри земной орбиты. Эти астероиды довольно точно «калиброваны», среди них нет ни стометровых, ни километровых. В Главном поясе тел трехсот-четырехсотметрового размера сколько угодно, но внутри орбиты Земли довольно мало, причем большая их часть была открыта еще в доэкипажные времена. Что из этого следует?

А вот что: чтобы обстреливать Землю преимущественно со стороны Солнца, чужие должны заранее оттранспортировать некоторый запас подходящих астероидов на подходящие орбиты. Вопрос: наблюдали ли мы такую транспортировку?

Ответ однозначен: нет.

А могли ли наблюдать в принципе?

Чисто математически задачка была простейшей, но мне пришлось изрядно повозиться со сбором данных для расчета. Ответ обескуражил: вероятность того, что астрономы заметили бы транспортировку хотя бы одного астероида внутрь орбиты Земли в наименее благоприятном для нас случае, превышала восемьдесят пять процентов. Реально же она наверняка была еще больше.

Интересное кино! Чисто статистически мы должны были уже не раз наблюдать астероидную транспортировку, но не наблюдали. Случайность? Не очень-то я верю в такие случайности… Даже если предположить, что чужие нарочно припудривают астероиды угольной пылью перед транспортировкой, это не сильно меняет дело – космическая группировка инфракрасных телескопов тоже довольно внушительна.

Время летело незаметно. Один раз мне пришлось встать, чтобы выпустить ребенка с мамашей сходить пи-пи, и еще раз меня потревожила стюардесса, мягко попросив пристегнуться перед приземлением.

– Что? Уже?

– Снижаемся. – Она мило улыбнулась.

Как по команде, самолет начало слегка потряхивать, а в ушах у меня заложило. Ну, приехали… Я велел Планше выключить комп, пристегнулся и огляделся. Справа в иллюминаторе висел облачный кисель, а слева через проход сидел какой-то тип невзрачной внешности и с интересом меня разглядывал.

– Работаете? – Он закивал, выражая целую гамму чувств: и всяческое одобрение моему трудолюбию, и легкое сочувствие. Хотя это я мог бы посочувствовать тем, кто даром потерял четыре часа.

– Уже нет, – сказал я, игнорируя некоторую бесцеремонность вопрошавшего.

– В Тверь летите?