Запруда из песка

Уважительная причина. Помню, как сам мучился тогда, в той жизни, как мешали мне жить язвы на ногах… Врагу не пожелаю. То есть, тьфу, о чем это я? Врагу-то как раз пожелаю. Но только врагу.

Увидев на экране Планше, Моше Хаимович прыснул и сказал, что лично он предпочитает джинна из бутылки: исполнителен, хоть и дубина. Ну, каждому свое.

Выведя на экран орбиты, я в немногих словах изложил то, что у меня накопилось.

– Это не может быть случайностью. Глядите. Чужие волокут – пока неважно как – свои снаряды из Главного пояса внутрь земной орбиты и бьют нас уже оттуда. Так бывает не всегда, но очень часто. Это не может быть случайностью, это тактика. Не удивлюсь, если окажется, что нас бьют не со стороны Солнца лишь тогда, когда хотят наказать за что-то в самом срочном порядке. В остальных случаях чужие делают все, чтобы мы не отследили снаряд с Земли.

– Я бы на их месте поступал точно так же, – проворчал Магазинер. – Но вывод?

По-моему, он уже догадался.

– Нет худа без добра, – сказал я. – Что не обнаруживается с земной поверхности, то можно обнаружить с высокой орбиты. Что мы и пытаемся делать. Нас побуждают развивать космические программы. Просто-таки вынуждают. А мы еще удивляемся тому, что чужие не трогают наши космические аппараты! Вот вам и первый мой вывод. Нас бьют не только за конкретные провинности. Нас также бьют за леность и инертность мышления, за присущее миллионам землян желание никогда не выползать на свет из норы…

– Или мало-помалу выживают с планеты, – сказал Магазинер. – Я понял вас, понял. Но тут есть и другое объяснение. Сначала мы строим и запускаем все более совершенные беспилотники, чтобы отслеживать летящие к нам астероиды, потом посылаем в астероидный пояс, а заодно уж и на планеты, людей, далее начинаем мало-помалу экспансию, в нормальных условиях не позарез нужную и не шибко срочную, а нас то и дело подгоняют, швыряя в нас камешки. В конце концов мы нарабатываем достаточный опыт, создаем машинерию, позволяющую нам уйти с Земли хоть всем Экипажем, и уходим, что чужим и требуется…

– Переселяемся на Марс? – фыркнул я.

– Вероятно, гораздо дальше. Там увидим. Нам покажут, куда.

– Вы серьезно?

Он криво усмехнулся.

– Почти. Вы скажете: подобной космической программы не выдержит никакая экология. А я допускаю, что чужим это и надо. На что чужим наша растительность, наши животные, наш воздух? Вряд ли они люди или даже гуманоиды. Быть может, они дышат тем, чем у нас травят лесных вредителей?

– Почему бы тогда им не уничтожить нас одним ударом? К чему этот долгий и мучительный процесс?

– А гуманизм?

– У негуманоидов?

– Ну, знаете, это уже казуистика…

– Возможно, – сказал я. – Как гипотеза, сойдет. Только мне кажется, что вы изобретаете бормашину, в которой крутится не сверло, а пациент. Ответ должен быть проще.

Моше Хаимович хрюкнул. Наверное, ему понравилась моя аналогия со странной бормашиной. Мне бы она не понравилась. Насколько люди все-таки разные!

– Проще – это вроде вот этой вашей идеи? – спросил он. – Ну допустим. Кстати, а вы не боитесь, что ее присвоят другие?

– Нет, – отрезал я.

– Хм… почему?

– По трем причинам. Во-первых, я пока еще член группы и обязан работать на команду. Во-вторых, идейка настолько тривиальна, что наверняка кто-нибудь додумался до нее гораздо раньше меня, проверьте…

– Обязательно проверю.

– А в-третьих, это не ответ на вопрос, который перед нами поставлен, а так, зацепка.

Магазинер попыхтел немного.

– Не представляю, как эта зацепка может работать на вашу гипотезу тонкой кишки…

Он был не прав. Я сейчас же возразил в том смысле, что эта зацепка работает на значительную часть гипотез, с коими мне удалось ознакомиться, и лишь гипотезу конкуренции она, пожалуй, опровергает. На кой черт чужим делать нас сильнее, а не слабее?

Мы еще долго препирались.

12. Экипаж планеты всей

История так же, как и познание, не может получить окончательного завершения в каком-то совершенном, идеальном состоянии человечества.

Фридрих Энгельс