Запруда из песка

Ряды кустов на довольно большом расчищенном от джунглей участке. Ничего особенного, плантация как плантация, не сильно отличающаяся от заурядной чагры. Если не знать, то и не подумаешь, что на этом куске земли растет та самая – костлявая с косой.

– Плантация – нелегальная?

– Почему нелегальная? Легальная.

Я лишь краем уха слыхал от кого-то, что кокаин и его производные применяются в медицине, но как именно и для лечения каких хвороб – не имел представления. Как нельзя объять необъятное, так и нельзя быть настоящим энциклопедистом в наше время – элементарно свихнешься. Можно лишь нахвататься верхушек и удивлять людей своей эрудированностью, но кому это надо?

Летели еще час. Всех развлечений – загодя обработать себя репеллентом от москитов и разрисовать физиономию пятнами и полосами, а вообще было скучно. Вдобавок меня начало мутить. Не люблю летать на аппаратах, опирающихся на воздух не крыльями, а лопастями. Что-то в них не так. Таково мнение моего собственного аппарата – вестибулярного.

Естественно, мне меньше всего хотелось опозориться перед десантниками. Пришлось геройски терпеть. Не просить же гигиенический пакет, вызывая здоровый смех! Профессия клоуна всегда была выше моего понимания. Неужели этим странным нравится, когда над ними ржут? Но здесь, пожалуй, стали бы ржать и над теми, кто не желает казаться смешным, а просто слаб. Как раз это, наверное, и смешно всяческим хомбре, способным ломать кулаками стены и гнуть о шеи рельсы. Почему слаб? От природы? Быть того не может. Не иначе патологически ленив или занят какой-либо недостойной мужчины ерундой. Ну не смешон ли такой тип? Бу-га-га!..

Интересно, что эти здоровяки будут делать в старости, когда их кожа сморщится, в пальцах поселится дрожь, сосуды попортит склероз, а в почках заведется минералогия? Когда ослабнет зрение, суставы познакомятся с ревматизмом, и возникнет по язве на каждом персте двенадцатиперстной кишки? Конечно, они найдут себе занятие по душе, Экипаж предложит им либо заслуженный отдых, либо много разных дел на выбор, но как изменятся их мысли насчет того, что есть настоящий мужчина и настоящий человек? Загадка…

Разгадать эту загадку я не успел. Кто-то из десантников вскрикнул, и тотчас грохнуло так, что я на время оглох и начисто забыл о тошноте. Вертолет как будто наскочил на препятствие и, обидевшись, расхотел быть летательным аппаратом, а я потерял точку опоры. Что-то пронзительно скрипело, с хрустом сминался металл, мелькнули в иллюминаторе кувыркающиеся обломки, в большую дыру ворвался ветер. А потом, медленно кренясь и совсем нелогично вращаясь, «летающий вагон» клюнул носом и начал падать на деревья.

Дементий орал мне прямо в ухо – я не слышал его. Наверное, он хотел сообщить мне, что с моей стороны самым разумным будет вцепиться во что-нибудь и держаться изо всех сил наподобие приросшей к камню устрицы. Очень возможно, что он был прав. Увы – я не понял его, а если бы и понял, то все равно не послушался бы. Я просто-напросто оцепенел – как та устрица. Не от страха, нет. Для страха еще не пришло время. К тому же устрицам страх неведом.

Завоняло горелым, и мне это не понравилось. Я уже готов был начать шевелиться, потом дергаться, выпучивать глаза, вопить и проделывать все те штуки, какие, по мнению киношников, обязательно должны предшествовать неотвратимой гибели персонажа. Может быть, не знаю. У меня просто не было на это времени, потому что как раз в этот момент машина с ужасающим треском рухнула на деревья.

Не хочу второй раз увидеть и услышать, как задний ротор рубит ветви и как его обломки секут в лапшу обшивку. Переднего ротора у нас уже не было, только я узнал об этом несколько позже. «Летающий вагон» треснулся обо что-то мощное самой серединой, слегка погнулся, как нерешительный червяк, раздумывающий, стоит ли ползти куда-то, покачался немного и заскользил вниз руинами кабины вперед, кормой назад. Только теперь я догадался вцепиться обеими руками в сиденье, и вцепился – поди оторви. Так казалось. Но меня сейчас же оторвала, закрутила и понесла вниз волна кувыркающихся и матерящихся тел. Удар! Еще мат, кувырок через голову и еще удар… Сколько длилось падение? Не знаю. Наверное, несколько секунд. Если так, то вечность довольно коротка.

Потом я не то плавал, не то тонул, это я плохо помню. Вокруг было много воды, зелени, неразберихи и страха. Кажется, кто-то выдернул меня из жижи за шиворот, а я зачем-то попытался его лягнуть. Меня куда-то гнали, то и дело толкая в спину. Позади горело – хорошо так горело, с веселым треском, и на воде, да и на листве тоже плясали багровые отблески. А листва была не наша – разлапистая, мясистая, будто каждый лист, исчерпав ресурсы роста в длину и ширину, принялся толстеть от лени и отсутствия перспективы…