Запустение

От каждого ее слова существа вздрагивали и только упорнее двигали мышцами. Но силы были слишком неравны. Вскоре вездеход уже катил буквально вслед за ними, выровняв скорости. Наконец, один из двух беглецов не выдержал, сбавил скорость и ушел куда-то в сторону, так что астронавты сразу потеряли его из виду. Оставался один.

Ксенобиолог налила сок в бокал и отпила несколько глотков.

— Обижаешь, друг, — вновь сказала она и тут существо грохнулось оземь, так что вездеход, чуть вильнув в сторону, сразу оказался впереди и пришлось ему возвращаться к лежащему на земле существу задним ходом.

Ксенобиолог поперхнулась соком.

— Чего это он? — недоумевала она.

Когда машина остановилась, люди вылезли и подошли к бездыханному телу загнанного аборигена.

— Ну и ну, — вздохнул Штурман.

— Сам виноват — не надо было убегать.

Вблизи и скорченный он оказался не таким уж большим — едва ли достигал в длину пары метров, включая мясистые ноги и мощные когтистые ступни.

— Бедный крестьянин, — с предельной жалостью в голосе проговорила Картограф.

— Кто? — удивился Штурман. — Ага, но почему именно крестьянин?

— Не знаю. Может быть инженер, слесарь, учитель. Кто теперь разберет.

— Отмучился, бедняга. Я догадалась: он не знал нашего языка, вот и не понял меня. Может подумал про нас что нехорошее. В любом случае, сам виноват.

— Ты лучше предложи что нам теперь делать, — сказал Штурман. — Он умер собственной смертью, по собственному желанию. Мы до него даже не дотрагивались, да и не было у нас никакого злого умысла…

Он подошел совсем близко и присел на корточки рядом с тушей. Дотрагиваться до коричневой, ворсистой кожи, которая издалека была принята за меховой комбинезон, не хотелось. Да и он брезговал, потому что знал, что потом надо будет обязательно мыть руки, а это затруднительно в полевых условиях.

— Скажи, Людвиг, это теперь труп? — обратилась к Штурману Картограф.

— Ну конечно. А разве нет?

— Я слышала, что трупы сжигают в печах при высокой температуре. Иногда растворяют в сильной кислоте.

— Очень остроумные предложения, — повел головой Штурман. — Может быть ты еще предложишь его закопать?

— Это был бы разумный и наиболее дешевый поступок, — заключила Ксенобиолог. — Только ужасно антисанитарный.

— Вот именно! Хотя… — Штурман почесал затылок. — Хотя мы так и поступим. Ведь не оставлять же его валяться — что мы, живодеры какие. Скажут еще — сбежали с места…

— Преступления?

— Тьфу тебя, Аи, скажешь тоже! Короче, достаем робота, пусть он закопает этого несчастного аборигена.

— С глаз долой? — вновь дополнила Картограф. У нее сегодня был день черного юмора. — Людвиг! Ну что я могу поделать, если меня начала мучить совесть! Все-таки это нас они испугались. Хорошо, что хоть один оставался, а то сколько времени мы бы угрохали на их закапывание.

Ксенобиолог медленно обошла вокруг горы тела, покачивая своим пышным ярко-желтым платьем. Потом подняла взгляд на Штурмана.

— Людвиг! А может быть это такая мимикрия? Может быть он только притворяется мертвым, чтобы уйти от наших, видимо нежелательных для него вопросов?

Штурман с сомнением посмотрел на Ксенобиолога — в своем ли она уме. Она уже не первый раз за сегодняшний день подает повод в этом усомниться. Потом дотянулся рукой до камушка и этим камнем потыкал в кожу плеча существа.

— Да ну что ты в самом деле. Разве можно так натурально притворяться.

— Можно-можно, — со знанием дела подтвердила Ксенобиолог. — Мы ведь в сущности так мало о них знаем. Эх, жаль все-таки, что не удалось у него узнать где расположены их фермы или теплицы.

Собранный Штурманом робот в течение получаса похоронил труп. Причем на этом процессе присутствовал только сам Штурман, потому что у Картографа разболелась голова и она ушла в прохладу вездеходного салона и, кажется, даже уснула. Ксенобиолог ни с того, ни с сего принялась изучать растущие на лугу растения, а некоторые даже выкопала и поместила в специальные ящички. Эти ящички, если их закрыть крышкой, превращались в миниоранжереи с регулированием воздуха, влажности, питания и освещенности.

После того, как похороны были закончены, астронавты, вновь собравшись вместе, легко пообедали и стали думать как поступить дальше. На самом деле, выбор был невелик, но сложен. Особенно после того, что они испытали. Теперь их троих связывало нечто такое — не тайна, не секрет, но обстоятельство, от которого нельзя было отмахнуться. Они словно побывали в бою. Они прошли через смерть, столкновение с которой для всех троих было первым в жизни. И неважно, что то была смерть другого человека (точнее, существа). Это не меняло сути.

— Мы можем продолжить движение вперед, вниз по ущелью, вернувшись к реке, от которой мы удалились, — подытожил Штурман. — Мы также можем вернуться на Корабль. И в третьих, мы можем устроить привал с тем, чтобы Салли могла собирать свои образцы.

— Только не здесь! — возмутилась Картограф. — Как вас еще не тошнит от всего этого. Меня всю наизнанку выворачивает. Давайте скорее убираться отсюда, а там решим что делать дальше.