— Это будет не совсем законно… — он сделал паузу, пока Сэмюэл не приподнял бровь. — Но из открытого файла мы знаем, что Мэддокс работает шесть ночей в неделю в сомнительном гей-баре в Сохо. Почему бы нам не подождать темноты, а затем не ворваться и не забрать бота, пока его нет? В Лондоне сейчас так много преступлений. Если мы будем осторожны и не оставим никаких улик, никто не узнает, что это было что-то большее, чем обычное ограбление. Просто не повезло. Мы возьмём пару других вещей и оставим беспорядок, чтобы выглядело убедительно и…
— Отлично. Ты пойдёшь сегодня. Бери, что нужно, и переводи средства на свой счёт.
— Я? Вы хотите, чтобы
— Естественно,
Он позволил предупреждению повиснуть в воздухе, довольный, когда Дрю побледнел. Это была не пустая угроза. Инженеров робототехники низкого уровня было полно как грязи. После одного звонка у его офиса выстроится очередь из штук двадцати, в поисках шанса работать рядом с ним. И Дрю знал это.
— Нет. В смысле, да. В смысле, конечно, я пойду, сэр.
— Отлично. Я знал, что могу на тебя рассчитывать, Дрю. Я буду здесь до пяти минут первого. И жду, что к этому времени ты вернёшься с ботом. А теперь иди. Уверен, тебе многое нужно организовать.
Когда Дрю ушёл, Сэмюэл откинулся на спинку своего стула и закрыл глаза. Его плохое настроение отступило с образованием плана, и он позволил себе роскошь дремоты. В своих мыслях он чувствовал жар прожектора, который освещает его путь к сцене. Он слышал рёв аплодисментов. Он видел яркие, обожающие лица зрителей, пока его награждали Нобелевской премией. Он улыбался сам себе, начиная составлять благодарственную речь, ища идеальную смесь скромности и юмора, с сплетением нескольких тонких — или не особо тонких — комментариев в сторону его соперников, которые все будут шипеть, вынужденные сидеть на худших местах заведения, и смотреть, как их коллега достиг прорыва раньше них. Чтобы превратить мечту в реальность, ему нужен был только этот бот, и через несколько коротких часов он вернётся в руки Сэмюэла.
После дневного сна Сэмюэл решил себя побаловать, в конце концов, у него впереди была долгая ночь, и ему хотелось быть полностью отдохнувшим и готовым сразу же начать, как только доставят бота. Начальный тест для подтверждения сильного искусственного интеллекта не должен занять много времени. После этого он сможет приступить к работе, разбирая бота на болты и винтики. Чем скорее он сможет записать свои находки и представить их комитету, тем лучше.
Джо-И слышал, как Фейн мечется по дому. Он слушал, как открылась и закрылась входная дверь, и напрягся, чтобы слышать сквозь последовавшую тишину, ожидая малейшего признака того, что Фейн вернётся. Джо-И хотел пойти за ним — это желание было очень сильным — но его базовое программирование не позволяло ему пойти против прямого приказа владельца. Получившийся конфликт заставил его вцепиться в ручку кресла и вжать пальцы в ткань до тех пор, пока его стыки не начали заедать, и он был вынужден отпустить руку.
Что пошло не так? Он был уверен, что сделал всё правильно, прямо как видел в журнале. Интернет подтвердил, что начальная реакция Фейна была позитивной. Он принял продвижение Джо-И и взял контроль на себя. Джо-И чувствовал возбуждение Фейна и видел, как расширились его зрачки, как изменилось его дыхание. Но затем Фейн отстранился и умчался. Почему? Дальнейшее исследование интернета подсказало возможный ответ: он боялся. Но чего боялся? Наверняка не Джо-И. Фейн должен знать, что Джо-И никогда не сделает ничего, что ему навредит, его программирование не позволит этого. Джо-И провёл третий и последний поиск, на этот раз сосредотачиваясь на отношениях ботов и людей, и, наконец, получил нужный ответ.
Их не должно было быть.
Он не должен был любить Фейна, а от Фейна, определённо, не ожидалось любви к нему.
Джо-И прочитал весь материал, который смог найти по этой теме. Он изучил спор о секс-ботах и последовавшем законе. Он просмотрел руководство ботов. А затем наткнулся на пиратский чат, скрытый за другой веб-страницей. Этот чат оказался самым полезным. Джо-И узнал, что некоторых ботов взламывали в прошлом, чтобы разрешить сексуальное взаимодействие, но насколько он мог сказать, это было односторонне, и желание исходило только со стороны человека. Был ли он единственным ботом, который влюбился в своего владельца? И если люди не хотели иметь физическое взаимодействие с ботами, почему их сделали анатомически способными на это?