Запутанные крошки

– Выпекание хлеба правда хорошо влияет на наши нервы. – Кэти похлопала по стулу рядом с ней. – У меня довольно много теста, как видишь. Почему бы тебе не присесть и не попробовать тоже помесить его? Обещаю, тебе сразу станет легче. От этого пропадет эта линия между твоими бровями.

– А теперь ты говоришь как Персиваль. Неужели я должна переживать о морщинах, когда вокруг происходит такое? А что потом? Ты скажешь мне, что я пользуюсь не тем оттенком подводки?

Кэти сказала бы что-то подобное, только если бы из-за сотрясения мозга изменился ее характер.

Она нахмурилась:

– Ну да, верно. Меня не столько волнуют морщины, сколько твой стресс. Лучше, если в больницу мы будем ложиться по очереди.

– В твоих словах есть смысл. – Я отошла от кухонного шкафа и присоединилась к Кэти за столом. Но я удовлетворилась чашкой кофе и не вымещала свои переживания на тесто.

– Кроме того, все уже почти закончилось. – Она улыбнулась. По ее виду мне показалось, что она правда ничуть не переживала. – Брэнсон разберется. Ты сказала, что он уже поговорил со стариками. Они задержат его. Просто дело времени.

– Да. Верно. Но ничего не закончилось, пока преступник не пойман. А ты не до конца выздоровела.

Я проверила телефон. Новых сообщений не было. Однако сомневаюсь, что могла бы пропустить уведомление, если бы оно было.

– И я снова повторюсь, тебе надо передохнуть. Ты проверяешь его каждые три минуты. Они полицейские, а не волшебники. Они найдут Спенсера. – По ее лицу прошла волна боли. Я понимала, что, несмотря на все, что делал Спенсер, несмотря на то, что он пытался ее убить, Кэти винила себя. – Боюсь представить, что сейчас переживают Боб и Салли. Сначала дочь, которая прошла через такой кошмар, а потом убила себя, а теперь один из внуков. Честно говоря, мне не верится, что они вообще смогли поговорить с полицией.

– Мне тоже. Брэнсон сказал, что они довольно эмоциональны. – Когда он позвонил мне, чтобы рассказать новости, он отнесся к старикам не с таким пониманием, как Кэти. – Хоть ему и не удалось добиться от них признания, он думает, что они подозревают Спенсера в убийстве Сэмми. Они просто не хотят верить в это.

– Их трудно винить за это. – Кэти продолжала расправляться с тестом.

Я была солидарна с Брэнсоном, мне было легко обвинить их. Но я оставила эту мысль при себе.

– Просто это все похоже на ужасное совпадение. – Она посмотрела на меня. Под ее карими глазами виднелись черные круги. – Только подумать, родители Эми и я очутились в одном городе. Я уверена, что они даже заходили в пекарню. Я обслуживала их. Ты правда думаешь, что они не подозревали, кто я?

В этом они уверяли Брэнсона: что они не знали, кем на самом деле была Кэти, пока к ним не приехал внук.

– Я не знаю… Возможно. В их оправдание, последний раз, когда они могли видеть тебя, ты была маленькой девочкой. Не думаю, что они тебя искали. Мне кажется, что для них оказалось огромным сюрпризом, что у тебя есть своя маленькая пекарня в таком маленьком городке, за столько километров от места, где все произошло в далеком прошлом.

Ватсон, который сидел под моим стулом, тихо зарычал. Прошел уже целый день, а он все равно жался ко мне, словно тень.

Я наклонилась к нему и почесала его по голове:

– Все хорошо, малыш. Это всего лишь полиция. Проверяет, все ли у нас в порядке. Опять.

Он продолжил рычать, затем встал и вышел из кухни.

– У него такой стресс. До сих пор. – Я вздохнула, от облегчения и тревоги одновременно. – Я рада, что он не пострадал физически, и надеюсь, что он не повредился морально. Одному только богу известно, сколько он настрадался из-за людей.

Словно бы подтверждая мои слова, он залаял более настойчиво.

– Могу дать ему комочек теста. Может, если мы выдрессируем его не есть его, он сможет месить тесто своими милыми маленькими лапками. Он мог бы стать корги-пекарем и стал бы популярным на «Ютубе». – Кэти рассмеялась. – Мне правда так хотелось бы научить его этому. Это так успокаивает. Выпечка, не «Ютуб». – Она снова посерьезнела. – Именно с ее помощью мы с бабушкой справлялись все эти годы. Мы занимались выпечкой. Это она научила меня. Когда мне было страшно, когда мне было грустно, когда я злилась, не важно. Мы просто пекли что-нибудь. Пекли, и пекли, и пекли. До тех пор, пока слезы не высыхали, пока мне не становилось легче, пока ничего, кроме бабушки и того, что мы приготовим, не теряло важность.

У меня защипали глаза. Кэти так тщательно скрывала свое прошлое. Теперь-то, конечно, понятно почему, но, услышав тоску в ее голосе, я почувствовала себя еще ближе к ней. Внутри нее была боль, которая еще не прошла. Мне так повезло, что, даже несмотря на то, что я потеряла отца и скучала по нему каждый день своей жизни, он был не всей моей семьей. Кэти потеряла всех.

Как ни странно, меня резко стало раздражать рычание Ватсона на фоне. Он перебивал такой личный и редкий момент откровения Кэти.

Обернувшись, я наклонилась вперед, чтобы заглянуть в гостиную через кухонную дверь. Как раз в этот момент рычание Ватсона переросло в бешеный лай, и дверь в дом распахнулась.