Заратустра говорил не так.

Интересно и сообщение Геродота, что маги «вменяют себе в заслугу уничтожение возможно большего числа муравьев, змей и других пресмыкающихся и летающих животных» (I,140). Этот обычай связан с дуалистическими представлениями персов, восходящими, несомненно, к Заратустре, но неизвестно, доводил ли сам Заратустра свою общую установку до таких мелочей. В первом фаргарде Видевдата Ахура Мазда творит 16 совершенных стран, а Агра Манью в каждую из них подпускает какую-нибудь пакость. Агра Манью и его демоны насылают болезни, голод, смерть и всякое зло. Он создал бесплодные земли и болота, змей, скорпионов и ядовитых насекомых, а также зиму с ее холодом. Не зря в русском языке слова «мороз» и «мерзость» происходят от общего корня – это тоже след иранского влияния. Что же касается магов, то они своим демонстративным уничтожением «творений Аримана», возможно, хотели доказать свою необыкновенную приверженность к зороастризму, изобразить себя большими зороастрийцами, чем сам Заратустра.

В Персии, по Геродоту, «молиться только за себя совершающий жертву не вправе; он молится о благополучии всех персов и царя» (I,133). Что же, значит для персов, как и для русских, интересы всего народа и государства были выше интересов отдельной личности. «Лживость считают они постыднейшим пороком, вторым после него иметь долги» (I,138). «Обучают они детей только трем предметам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости» (I,136). По изучению Заратустры, ложь – главное оружие Аримана, поэтому персы так высоко ценили правду. «Произведшему наибольше детей царь ежегодно посылает подарки» (I,136). Было, стало быть, и государственное стимулирование рождаемости. «Ни сам царь не предает никого смерти за одну вину, ни другой кто-либо из персов не наказывает смертью своих слуг, провинившихся однажды» (I,137). Тоже неплохой обычай. Вообще, мораль была на высоте. Геродот с удивлением записал: «Говорят, ни один из них не убил никогда своего отца или матери». Для греков это было в диковинку.

Мы можем узнать себя и в некоторых бытовых штрихах, например, в обычае приветствовать друг друга поцелуем в губы (I,134), и даже в недостатках. «Обычаи чужеземцев персы перенимают охотнее всякого другого народа» (I,135). А мы чем лучше? Или: «Вино персы очень любят... Важнейшие дела обсуждают они во хмелю, причем принятое мнение предлагается снова уже трезвым на следующий день хозяином дома... Если о чем-либо они предварительно совещаются в трезвом виде, то решают его во хмелю» (I,133). Ай-яй-яй, как нехорошо! И как похоже!

От греческого ига Иран освободил новый народ скифского происхождения – парфяне. Судьбы зороастрийского учения в парфянский период темны и неясны. Отдельным парфянским царям I в. н.э. – Фраату V, Вологезу I – традиция приписывает собирание списков Авесты, сожженных Александром Македонским. Г.А.Кошеленко считает, что парфяне тоже были зороастрийцами, как и персы, но придерживались иного направления внутри зороастризма [Г.А.Кошеленко. Родина парфян, стр.186.], другие отрицают это. В этом вопросе пока не за что ухватиться, чтобы придти к определенному выводу. С точки зрения истории религии парфянский период отмечен одним событием: из Ирана в Римскую империю выполз митраизм.