Заразные годы

Подайте мне, бедной сиротке неполных двенадцати лет. Ни мамки, ни папки, ни тетки, ни дедки, ни бабушки нет. Отец мой давно уж в Сибири, а может, давно уже сгнил: боюсь, его зэки забили за то, что он был педофил. Однажды в весеннюю ночку, ругая мое баловство, меня ущипнул он за щечку — сосед наш донес на него. Мамаша была безработной, болела, чинила белье… Однажды прошлась по Болотной — и тут же схватили ее. Скрутили в испытанном стиле мою непутевую мать — и ладно бы просто скрутили, но надо ж предлог понимать! Под пыткой она сочинила сюжет от большого ума — кого-то она расчленила (кого — не припомнит сама). Сначала ей верили мало — мамаша субтильна на вид, — но раз на Болотной бывала, то явно кого-то членит! Признанье уже оценили. На форумах пишет народ: «Они б и страну расчленили, да Путин пока не дает!» Ей дали честнейшее слово, что будет скощуха у ней, коль скажет, что мая шестого хотела взорвать Мавзолей, причем по наводке грузина, который сидел далеко, но звали его не Бидзина, а как-нибудь, хоть Сулико, — и мать, как ученая птица, готовится, учит слова… Я верю, она согласится — и, может быть, будет жива.

Дедуля служил в обороне, откат предъявили ему… Он в принципе был посторонний — за это и сдали в тюрьму. Он зла не творил никакого, он просто служил и лысел… но что же — сажать Сердюкова? Нельзя же! И дедушка сел. Узнав об аресте проклятом (дедуля — кормилец у нас!), ответила бабушка матом — и тут же пошла под указ. Была еще тетка Марина — но села чуть-чуть погодя: однажды она закурила, по улице мирно идя. Увидели в этом коренья большого, вселенского зла, нашли пропаганду куренья — спецслужба ее увезла. А следом попался и дядя, и тут уже был апогей. Сказал он, на все это глядя: «Иметь вас!» Решили, что гей.

И вот я, сиротка такая, не в силах вернуться домой, по диким степям Забайкалья бреду с переметной сумой — точнее, потрепанный ранец суму заменяет мою… Увидел меня мериканец, позвал меня типа в семью — но был политическим сыском отучен от этаких дел. Сказали: «Ты станешь Магнитским. Ты хочешь?» — а он не хотел. Порой меня ласково гладят, порой предлагают обед… Саму меня скоро посадят — теперь ведь с двенадцати лет. Иначе я здесь опущуся. Я только не знаю пока, за секс или, может, кощунство решат меня взять за бока. А то я кощунствую часто, когда по вагонам иду: «О Господи! Наше начальство отправь кипятиться в аду! Сама я готова в могилу, но им чтоб на дыбах висеть!» — «Лайфньюс» это снял на мобилу и тотчас же выложил в Сеть. Знать, скоро придет мое время, силен очистительный зуд…

И там я увижусь со всеми.

А скоро и вас подвезут.

Сталинофильское

В России многие все еще любят и ждут Сталина.

В стране, что как снегом завалена безвременьем, злом и тоской, — все чаще мне хочется Сталина. Вот я откровенный какой. России дорога тернистая уводит в разлад и распад. Не то чтобы стал сталинистом я — но ежели вправду хотят?! Куда как мила азиатина! Признайтесь, не прячьте глаза. Вернут Сталинград обязательно — все жители, кажется, за. Иначе выходит развалина, паденье ракет, воровство… Верните же Родине Сталина — она заслужила его! Разбудим Отечество выстрелом, устроим ему пароксизм, он нами действительно выстрадан, как Ленин сказал про марксизм. К чему говорить о свободе нам? Она разлетелась, как дым. С него начинается Родина — а также кончается им. Вам всем это сделалось ясно бы, решись вы смотреть без очков. Потребны не стерхи, а ястребы. Что делать, наш климат таков — замерзнет любая проталина, загадится всякий просвет… Верните товарища Сталина! На всех вас Иосифа нет! Пора поредеть населению. У страха глаза велики. Пора объяснить поколению, не знавшему твердой руки, всей швали, что так опечалена — мол, зря отменили расстрел! — что если бы выкопать Сталина, то он бы вас первых и съел! Бессильна абстрактная злоба ведь, — давайте уж, так вашу мать! Не зря говорят, что попробовать — единственный способ понять.