Заразум

– Не могу, – пожал плечами пакистанец. – Он сам отключится, когда закончит работу. Стойте на месте, попрыгунчики, я не шучу!

– Сними… с неё… этот… пузырь!

– Генерал, вы-то почему так переживаете? Она что, ваша подруга, любовница, жена? Я знаю, у вас в России силён культ семьи, привязанности и дружбы, но не до такой же степени.

Веласкес сделал движение.

Исмаилов свёл брови в линию.

– Замри, супермен! Ещё один шаг…

– Да! – сорвался с места Грымов.

Дальнейшие события развернулись в течение нескольких секунд.

Веласкес буквально растворился в воздухе и объявился слева от Исмаилова, вынужденного реагировать на действия Грымова и не ожидавшего такой прыти от витса. Удара Грымов не заметил, но плеть «дриммера» вылетела из руки посредняка, а сам он отступил на шаг.

Плеть, сияя и искрясь, соскользнула с колпака программатора, задев колено сидящей Ярославы. Однако странное оружие, очевидно, не было в этот момент активировано как излучатель и лишь сильнее заискрило, содрав с ноги женщины лоскут костюма и свернувшись в кольцо на полу.

Грымов, прыгнувший вправо, обрушил на плечо Исмаилова свой кулак, заставляя его отвлечься, и Веласкес, временами исчезавший из поля зрения как привидение, беспощадно воткнул палец в глаз Неуязвимого. Тот отпрянул, успев ногой отбросить Грымова к стене.

В бой включился Плетнёв: выстрелил из нейтрализатора, но промазал. Реакция Исмаилова не уступала реакции компьютера. Тем не менее ему пришлось уклоняться, и этим воспользовался Веласкес. Оказавшись у него за спиной, витс рванул его голову вверх, ударил ребром ладони по горлу, вырывая кадык, и вторым рывком сломал ему шею.

Исмаилов вывернул руки неестественным образом (как скорпион – свой хвост), пытаясь не то поставить голову на место, не то схватить противника, но Веласкес третьим могучим рывком сорвал с него голову.

Неуязвимый выпрямился, замер – страшный, растопырчатый, облитый странной кровью – жёлтой, с голубизной, – и упал навзничь.

– Сука! – выдохнул Плетнёв, направив на его тело нейтрализатор.

Пол каюты снова повело в сторону.

Грымов, усилием воли отключив боль в животе (удар Исмаилова был не слабее удара копра, забивающего железобетонные сваи), бросился к Ярославе.

– Неймс!

Ему сунули нейтрализатор.

Прицелившись, действуя на рефлексе, сознание в таких случаях только помешало бы, Иван нажал на курок.

Струя «нагретого» воздуха коснулась верхушки колпака над головой женщины и превратила её в облачко пара.

– Стаскиваем!

Переставший светиться колпак программатора ударился в стену.

Ярослава осталась полулежать на стуле, глядя перед собой застывшим взором. Глаза её были почти полностью заполнены зрачками.

– Яра! – Грымов пошлёпал её по щеке.

Не подействовало. Она никого не видела и ничего не слышала.

Грымов нашёл глазами Плетнёва.

– Реанимакамеру сюда!

Заместитель хотел выскочить из каюты, но дверь не открылась, и он, выхватив неймс из руки Грымова, испарил дверь одним выстрелом. Исчез в коридоре.

– Помоги! – Грымов с помощью Веласкеса уложил находившуюся в глубоком трансе Ярославу на лежак.

Тело Исмаилова конвульсивно изогнулось, но осталось лежать. Он был киборгом, однако без мозга функционировать не мог, в отличие от роботов класса «форм», которые управлялись распределёнными по всему телу компьютерами.

– Воды!

Веласкес метнулся в закрытый прозрачным листом хозблок, вернулся со стаканчиком, наполненным водой, вылил на голову лежащей.

Она не шевельнулась.

– Как тебе удалось? – кивнул на оторванную голову Исмаилова Грымов.

– Я участвовал в создании программы нейтрализации Неуязвимых, – спокойно сказал витс. – Психоанализ, считывание намерений, физические возможности и недостатки.

– Недостатки?

– Мозг в голове – это недостаток.

Грымов мрачно улыбнулся.

– Я думал – достоинство.

– Для тех, у кого он работает нормально.

– У тебя не так?

– Я, по сути, весь – компьютер. Даже если мне оторвут голову, я останусь в рабочем состоянии.

– Но руки у тебя явно нечеловеческой силы.

Веласкес озабоченно посмотрел на свои руки.

– Да нет, всё то же самое.

– Ну да, так оторвать башку киборгу… я только в кино видел.

– Согласен, кожа и сухожилия у меня не из обычных биоматериалов.

– Композит?

– Икосаэдральный фуллерен. Очень прочный.

– Да уж.

В каюту ворвались трое парней в боевых спецкостюмах «ратник». Один из них бросил к виску руку.

– Товарищ генерал, майор Вилков…

– Не теряй времени, майор, – оборвал его Грымов. – Женщину в камеру, «двухсотых» на тележки. Работайте! Где медики?

– Сейчас будут.

Грымов понаблюдал, как подчинённые Плетнёва разворачивают бокс реанимационной камеры, устраивают в ней не пришедшую в себя Ярославу, посторонился, когда к Исмаилову подсели ещё двое парней с какими-то чемоданчиками, тут же превратившимися в приборы с панелями и десятками торчащих щупалец и чаш.

– Попробуем сосканировать память этого господина, – сказал один из них, поймав взгляд Грымова.

Он отошёл, глянул на браслет.

«Андрей!»

– Тут я, – возник в коридоре Плетнёв.

– Он говорил что-то о пяти минутах… надо срочно захватить отсек управления!