Заре навстречу

И Ваня Земнухов, и Уля Громова все эти дни очень заняты были организационными вопросами; причём в разных районах города, и им почти что не доводилось встречаться и разговаривать. Но всё же и те совсем немногочисленные и непродолжительные беседы, которыми они обменялись, очень многое для них значили.

Ведь и Ваня и Уля были люди поэтически-одухотворёнными и мечтательными. И черноокая красавица Ульяна стала Ваниной музой, причём он всем чистым, искренним сердцем своим чувствовал, что эта муза уже настоящая, на все времена. Он был вполне цельной натурой, но всё же, именно рядом с ней, или просто с мыслей о ней, с мечтой о встрече с ней, он чувствовал, что жизнь его дополнена до окончательного и бесконечного предела.

Что же касается Ульяны, то она, никому ещё не подарившая свою первую девичью любовь, чувствовала в душе своей такой огромный пламень, что ей иногда даже самой становилась чуточку страшно. И она чувствовала, что Ваня Земнухов может разделить этот пламень. Но, впрочем, она не торопилась, так как понимала, что нельзя нарушать великое таинство Любви; и если им будет суждено соединиться, то они соединятся…

Что же касается Толи Попова, то он тоже сидел рядом, и один раз украдкой осмелился даже взглянуть на Улю. Гораздо легче ему было бы броситься со связкой гранат под вражеский танк. Ведь она была Девушкой! А что значит Девушка? Анатолий многое знал, но, что значит Девушка, он даже и представить себе не мог. Но это казалось ему чем то таким прекрасным-прекрасным, чему можно этому всю жизнь стихи посвящать.

Вот он посмотрел украдкой на Улю Громову, покраснел и отвернулся. Он подумал: «Стало быть, у Неё и у Вани Земнухова — любовь. И это так прекрасно! Ведь Ваня такой замечательный товарищ. Конечно, он достоин любви Ульяны. А я Уле посвящу большое стихотворение, в котором попытаюсь описать её дивный голос; и очи её бездонные. Как же хорошо, что Уля всю жизнь будет счастлива с Ваней! Ну а я всю жизнь буду помнить её дивное пение, которые слышал в первый день войны!» — и на Толиных глазах выступили слёзы, которые он украдкой смахнул.

Между тем, решались важные дела. Был утверждён штаб «Молодой гвардии» и в него вошли: Виктор Третьякевич — комиссар, Иван Земнухов — начальник штаба…

Затем, по приглашению Вити Третьякевича, перед собравшимися выступил Иван Туркенич. Он рассказал о своей борьбе с фашистами в рядах Красной Армии, и о том, что он был кадровым офицером. Говорил он очень сжато, деловым, хорошо поставленным голосом; чем обосновал предложение Вити и Ваня Земнухова, назначить его командиром организации.

Помимо того в штаб были включены Василий Левашов, Анатолий Попов и Николай Сумской. У Серёжи Тюленина была своя, сложившаяся группа, но и его включили в штаб.

Далее, по предложению Вити Третьякевича, решено было разбить «Молодую Гвардию» на пятёрки. У каждой пятёрки назначался свой руководитель, из наиболее надёжных товарищей. Назначались связные между этими пятёрками.

И эти рядовые бойцы не присутствовали на этом собрании. Они и не должны были знать всех членов «Молодой гвардии», а тем более — её штаб; тем самым соблюдалась дополнительная конспирация.

А некоторые из ребят, кандидатуры которых были выдвинуты для вступления в «Молодую Гвардию», ещё и не знали о существовании этой организации; таких товарищей предлагалось сначала проверить, а уж потом предложить им вступать в их ряды.

Были согласованы также и членские взносы, и другие, быть может кажущиеся и не столь важными, но необходимые для полноценного функционирования «Молодой гвардии» детали.

И, наконец, Витя Третьякевич, которому приходилось говорить больше других, прокашлялся, и вымолвил:

— Ну а сейчас хотел бы предложить проект клятвы, которую будет давать каждый, вступающий в нашу организацию. Ваня, пожалуйста, подойди сюда…

Ваня Земнухов поднялся с брёвнышка, встал рядом с Витей, и достал из кармана сложенный вчетверо лист.

Он обратился к собравшимся со следующими словами:

— Вообще-то, текст клятвы был составлен Витей Третьякевичем, и вчера дан мне на рецензирование. Текст оказался практически идеальным, и я сделал только несколько стилистических правок, которые, впрочем, не столь уж важны. Я переписал текст начисто, и сейчас вам его зачитаю…

Ваня Земнухов развернул лист, но не стал на него смотреть, не стал читать этих строк, потому что он уже заучил их наизусть. Он говорил негромким, но таким проникновенным, духовным голосом, что каждому казалось, что это прямо из их сердец рождаются эти слова:

— Я, вступая в ряды «Молодой гвардии», перед лицом своих друзей по оружию, перед лицом своей родной многострадальной земли, перед лицом всего народа торжественно клянусь:

Беспрекословно выполнять любое задание, данное мне старшим товарищем.

Хранить в глубочайшей тайне все, что касается моей работы в «Молодой гвардии».

Я клянусь мстить беспощадно за сожженные, разорённые города и села, за кровь наших людей, за мученическую смерть 32 шахтеров-героев. И если для этой мести понадобиться моя жизнь, я отдам ее без минуты колебания.