Зарево

- Костюшка, умираю я. Я крепилась, я противилась смерти, но нет больше сил... Я чувствую ее дыхание у своего изголовья, она пришла за мной. Милый мой...

Звук ее голоса был настолько тих, что Косте пришлось наклониться к

родному лицу Шурочки. По лицу жены катились крупные слезы.

- Шурочка... Ты поправишься, Шурочка.

Константина бил озноб. Он старался держать себя в руках, но ему плохо удавалось владеть собой.

- Конец это... Прости, хороший мой, если что не так было, если обидела тебя чем. Я старалась быть хорошей женой, хорошей матерью... Я детей своих в снах видела взрослыми, я мечтала покачать вот на этих руках своих внуков...

Шура подняла исхудалые со вздутыми венами руки и горестно посмотрела на них. Она говорила тихо, тяжело, прерывисто дыша и замолкая временами, чтобы собраться с силами. С трудом поднявшись, опираясь локтем на мятую подушку, взяла стакан с травяным отваром и, сделав несколько маленьких глотков, ложась, продолжала:

- Детей береги. Господи! - она закусила губы, чтобы не разрыдаться. Тяжело тебе будет, но ты сильный. Я знаю, ты сильный, ты выдюжишь.

Дети спят? Жаль будить их, но мне бы еще только один разок взглянуть на них...

Костя медленно встал. Сердце разрывалось на сотни маленьких сердец, и каждое из них стучало, бухало во всех частях его тела. В горле першило. Он сжал руками голову и подавил в себе тяжкий стон.

Боря с Сережей спали вместе, отвернувшись друг от друга, сбив в ноги одеяло. Рядом, в кроватке, посапывала восьмилетняя Варюха. Она свернулась клубочком, подтянув к подбородку круглые коленки, и изредка всхлипывала во сне. Что снилось ей?

Константин подошел к сыновьям, потормошил их за плечи.

- Мальчики. Мальчики, вставайте.

- Что? Уже утро? Так быстро?

- Мама зовет вас, - сдавленным голосом проговорил отец.

- Мама? - хором спросили они и глянули в окно.

Окна смотрели на них своими темными глазницами. Братья перегля-нулись и поняли - беда.

Варя спала неспокойно. Шум в комнате тотчас разбудил ее, она открыла глаза и захныкала:

- Папочка, почему вы не спите?

- Мама зовет вас, дочка, - опустив глаза, ответил Константин.

- Мама? Так поздно?

Она смотрела то на одного, то на другого и не могла понять своим детским умишком, зачем маме понадобилось будить их среди ночи. А поняв, запрыгала на кровати и захлопала в ладошки:

- Ей лучше? Она поправилась? Я знала, знала, что она поправится.

... Она все так же лежала, вытянув вдоль тела руки и закрыв глаза.

Спутанные волосы кудрявой россыпью были разбросаны по подушке.

Дети с отцом вошли тихо, чтобы не потревожить больную. Шура вымученно улыбнулась:

- Деточки, кровиночки... Дайте налюбуюсь на вас.

Боря с Сережей опустились на колени у кровати матери, а Варя забралась к отцу, севшему на табурет подле ложа больной, и, глядя на маму, не могла понять, лучше ей или нет.

Шура положила прозрачную ладонь на голову старшего, Бориса:

- Боренька, сынок мой, ухожу я... Ты старший у нас... Отца берегите, слушайтесь его, помогайте. Один он с вами остается. Хороший ты мой, - мать с любовью посмотрела на сына, тяжело вздохнула, потом перевела взгляд на Сергея и, коснувшись его дрожащих пальцев, прошептала:

- Сереженька, Варюшку не обижай, слышишь? Я люблю вас, дети мои.

Варя смотрела на мать широко открытыми глазами: "Куда уходит мама, ведь она очень сильно больна?", - и вздрогнула, когда холодная рука мамы сжала ее горячую маленькую ладошку.

- Варюшка, малышка моя..., - мать замолчала, закрыв руками свое лицо.

Она лежала так несколько секунд, мысленно уговаривая себя: "Только бы не заплакать! Я не должна плакать! Господи, а жить-то, жить-то как хочется! Не успела, как много я не успела. Что сказать, какие найти слова моей милой девочке?". Шура оторвала от лица руки и улыбнулась:

- Варюшка, расти большой и счастливой. Счастли-вой...

Ей становилось все труднее и труднее говорить. Мысли начинали путаться. Она подняла глаза на мужа и с трудом прошептала:

- Люблю... Помнишь, дождь, и мы, и зеленая ветка... Ты держал меня за руку, а потом...- Шура тяжело сглотнула слюну, - Поцелуй меня, Костюшка, как тогда...

Костя опустил Варю на пол и наклонился к Шуре, прижав свои губы к

губам жены. Он почувствовал их движение, он не мог оторваться от них.

Шура легонько оттолкнула его, на лице ее заиграла улыбка, она глубоко вздохнула и ... замерла.

- Мама, - дотронулась до нее Варюшка. - Мама! - никакого ответа.

Варя дергала маму за руку, но рука была безучастной и чужой.

- Мама! Мамочка! - закричала Варя и вдруг поняла , что мамы больше нет, что не будет ее уже никогда; и некому будет заплетать ей косички, шить нарядное платье; не будет мама читать сказку и петь на ночь песенку.

Рыдания сотрясали худенькие плечики девочки. А Сергей с Борисом все так же стояли на коленях, и скупые мальчишечьи слезы катились из глаз.

Костя словно окаменел. Он смотрел на неподвижное лицо жены и чувствовал на своих губах холодное прикосновение ее губ - последнее прикосновение. "Шурочка, как же я теперь без тебя? Как больно сердцу!".