Зарево. Пекло

– Вероятно. Однако не берусь утверждать, что именно они могут быть причастны к исчезновениям. Я, признать, пока в целом не вижу связи между пропавшими. Джон пытался выявить нечто общее, но ничего. Абсолютно. Разнобой по всем параметрам, начиная от гендера, заканчивая политическими предпочтениями. Но, полагаю, это уже рассказали вашему командиру, а он расскажет вам. Что ж, – Виктор бросил взгляд к обжитому зданию; в дверях стоял статный мужчина лет тридцати, гладко выбритый, русый. Даже издалека сходство с Виктором было поражающим, нетрудно догадаться, что Бенара ожидал его брат Себастьян, – мне пора. Позвольте, прежде чем уйду, задам прямой вопрос. Ошибся ли я, предположив, что к власти Трех лично Вы настроены несколько скептически?

С пару секунд молчала, продолжая смотреть в сторону Себастьяна. Затем перевела взгляд к Виктору. Он воспринимал меня горгоновцем. Может, так было и лучше.

– Мне понравилось, как Вы сказали: "Наше сердце ведь не всегда принадлежит тому, чему мы служим". Занимательно звучит.

– Однако, устремления сердца и номинальность службы тоже вполне могут конфликтовать. Ваши слова туманны, Штефани.

– Спасибо за беседу, Виктор, – я улыбнулась, чуть поведя головой; самостоятельно ставила точку в диалоге. – Надеюсь на Вашу дружбу и помощь в скорейшем раскрытии исчезновений.

Бенар не сдержал короткого довольного смеха. Затем сдержанно кивнул; пожелал доброго дня и направился к брату. Я же, тяжело выдохнув, двинулась обратно к кабинетам горгоновцев. Сердце билось о ребра, как сумасшедшее, воздух обжигал легкие, и сокрытое в глубине волнение на мгновение вырвалось наружу. Я дошла на трясущихся ногах, почти не ощущая земли.

Доложить Роберту. Нужно было всё рассказать. Оплот черного рынка, контрабанда. И кто-то из этих головорезов, вероятнее всего, продолжал находиться в стенах резиденции.

Не успела сразу дойти до Сборта; меня перехватил Михаэль (видимо для того, чтобы я не успела расспросить ничего существенного про переговоры; командир первым делом собрал рядом с собой исключительно горгоновцев), и началась наша очередная лекция о действиях различных препаратов на организм. Я старалась внимательно слушать, делая подробные записи в блокноте, но мои мысли вновь и вновь возвращались к Сборту, переговорам, Бенару и Гринам, галерее на втором этаже. Сотни вариантов хитросплетенных схем, возможных развилок и ответов на вопросы.

Когда занятие наконец-то окончилось (никогда еще не ждала этого так сильно!), вновь бросилась к кабинету Роберта, но и тут не успела: Сэм вместе со Стэном вытаскивали остаточный хлам из наших и близстоящих кабинетов, закидывая коробки с бумагами и прочей ерундой в большую темную кладовую, где пыли скопилось больше, чем воздуха; меня попросили помочь (видимо, сама судьба пыталась отбить мой соблазн разведать что-то новое и сообщить что-то узнанное).

Старые документы, скоросшиватели, потрепанные дела, отчеты, доклады, обозрения, рапорты, депеши, информационные сводки – всего так много, что дурно. Счета, документы по переводам с баснословными суммами. Еще больше специфических бумаг находилось в кладовой. Было видно, что многие из них попадали в эти коробки и сшитые папки случайно (по невнимательности или ошибке, некоторые, возможно, были забыты или утеряны при вывозе или уничтожении себе подобных). Можно зарыться в этих бумажках и найти столько интересного, неоднозначного; можно обнаружить компромат и подтверждение десятка скользких дел; публикация подобного – фурор, подрыв авторитета местных властей, а там уже, как домино… Но сейчас это уже не имело смысла. Что толку копаться в том, что отныне не имеет значения? Что толку переживать о клептократии, когда мы даже не уверены в иллюзорности существования будущего? Но рациональность оставляла, когда глаза натыкались на очередную кругленькую сумму, наименования, аббревиатуру, обозначения и формулировки, от которых мороз пробегал по коже. Я твердо решила вернуться сюда позже за материалом.

Сэм укладывал бумаги в крупные коробки, что стояли в коридоре. Стэн переносил их в кладовую. Я аккуратно взгромоздила очередную кипу бумаг на полку стеллажа. Чихнула пару раз от пыли. Неудачно повернулась. Задела большой свернутый пергамент, кем-то втиснутый между плотно набитыми папками. Грохот. Бумаги повалились на пол, другие взметнулись в воздух, а мои громогласные ругательства акустика помещения сделала еще оглушительнее и яростнее. Стэн с Сэмом в легком испуге влетели в кладовую, загоготали, помогая мне выбраться из горы макулатуры… А мне в тот момент на глаза попалась скрепленная папка. Ромбический символ. Лишенное век око, окруженное переплетными солнечными лучами.

– Штефани? – Стэн невесомо дотронулся до моей руки, – ты в порядке? Белая вся…