Зарево зорь

Лесная чаща. В изумруд,
Ещё недавно, там и тут,
Рубины изливались, рдея.
Теперь, парча листвы, сполна,
Как дымно-жёлтая стена,
Броня дерев шуршит, редея.
Цвет постаревший, – не седой,
А серо-пепельный, подседный, –
Скользит по этой сказке медной,
И, вспыхнув, гаснет чередой.
Так в час вечерний, козодой,
В лазури неба, перед нами,
Мелькнёт неверными крылами,
Свершая быстро путь витой,
И вдруг исчезнет над водой,
Где, взор души слияв с мечтами,
Последний медлит луч златой.

Напоследки

Вот и Осень золотая
  К нам приходит вновь.
Гуще дымка, утром тая,
И оделся лес, блистая,
  В листья, красные как кровь.

Я бы думал, что весною

  Место для огня.
А меж тем, как будто зною,
Всей листвою расписною,
  Служит в осень головня.

Раскутился напоследки

  Зорно-красный цвет.
Лист ярчей, но листья редки,
И паук, сплетая сетки,
  Чинит листьев рваный след.

Как падёт рубин шуршащий

  В паутинный свод,
Рухнет вдруг балкон дрожащий,
И на зимний сон, из чащи,
  Осень зодчего зовёт.

Но паук, её не слыша,

  Протянул канат.
Вот готова стенка, ниша,
Скреплена узорно крыша,
  Ждёт гостей, любому рад.

Осень («Влага прохладною стала…»)

Влага прохладною стала.
Вечером – где он, рубин?
Зори – в мерцаньях опала,
Облачки – полчища льдин.

Осень серпом однозубым

Сжала вплотную поля.
Воздух стал жёстким и грубым,
Сохлой листвой шевеля.

Минуло красное лето,

Спи же, цветов не ища.
Хочешь ли красного цвета?
Вот тебе листья плюща.

Высокая свеча

Широким шелестом шуршащий Океан,
Паденье звёзд златых, снежинок Сентября,
И вечер удлинил начётистый обман,
Высокая свеча уменьшилась, горя.

О, где вы летние – с зари и до зари –

Прозрачно-светлые утра и вечера?
Я памятки о вас нижу как янтари,
А Ночь глубокая поёт: «Уснуть пора».

Четыре свечи

Мне снились четыре свечи в канделябрах старинных,
Чтоб вылить их, пчёлы златые жужжали весной,
И летом летали, касаясь расцветов долинных,
И в улей запрятали, с мёдом, свой воск расписной.

Высокие свечи различными были по цвету,

Лазурный, и алый, и жёлтый, и белый был цвет,
Свеча голубая светила и Маю и Лету,
А Солнцу высокому рдяный светился расцвет.

Пока же я спал, пауки заплели паутинки,

И жёлтая, тихо дымясь, засветилась свеча,
По небу безгласные тучки скользили как льдинки,
И ласка луча для лица не была горяча.

Когда же и эта потухла, в снежащемся воске

Возникло четвёртое пламя, последний огонь,
И мнилось мне, где-то скрепляли сосновые доски,
И белый, весь белый, явился предсказанный конь.

Расцветали