Зарево зорь

Мерцая белым, тихий Призрак явился мне в ночи,
И мне сказал, чтоб перестал я оттачивать мечи,
Что человек на человека устал идти войной,
И повелел мне наслаждаться безгласной белизной.

И я, своё покинув тело как белая душа,
Пошёл с ним в горы, и увидел, что высь там хороша,
Вершины в небо восходили громадами снегов,
И были долы в бледном свете тех лунных маяков.

По склонам ландыши белели в недвижности своей,
И много белых роз из снега, и белых орхидей,
Весь мир, одетый в этот лунный и звёздный белый свет,
Был как единый исполинский мерцающий букет.

И все дела, и все мечтанья, где не было вражды,
Преобразились в снег, и в иней, и в вырезные льды,
Но сердце светлое не стыло, и знал весь мир со мной,
Что человек на человека устал идти войной.

Тихая поветерь

Тихая поветерь в Белом дышит море.
Тихая поветерь. Можно плыть в просторе.
Мы моленье Ветру вслух произносили: –
Не серчай. Дай льготу. Будь потише в силе. –
На Восток смотрели. Западу шептали.
Напекли блинов мы, наварили каши.
Бросили лучинки, и поплыли в вале,
За крестом лучинным. В ветре лодки наши.
Тихая поветерь, вей, Праматерь Моря,
Рыбарей баюкай, с бледными не споря.

Рыдальщица

Рыдальщица! Зачем рыдать?
Смотри на Море.
Была там буря, стала гладь.
И в тихом твой мертвец уборе.

Мертвец ли? Только он уснул.
Смотри на Море.
От вод идёт растущий гул.
Все капли в громком разговоре.

Зачем («Зачем хотим мы вечности? Звучней ли мы волны?»)

Зачем хотим мы вечности? Звучней ли мы волны?
Светлей ли в нежной млечности, чем тучка вышины?
Не надо, сердце жадное, в тебе чернеет кровь,
Не надо, чтоб ушедшее пришло и жило вновь.

Стремительность червонная, ты в мозг живущий шлёшь
Свой алый звон, и шаткую, и сладко-злую, ложь.
И хочешь в упоительном так длительно звенеть,
Как будто в башнях Вечности не их, а наша медь.

О, нет, на башнях Вечности звучат колокола,
Но это звоны белые, вся кровь из них ушла,
Но это звоны звёздные, а кровь упала вниз,
Коль хочешь в Вечность синюю, как иней серебрись.

Мгновенность бесповторная лишь тем и хороша,
Что малыми песчинками играла здесь душа.
И только раз наш миг – алмаз, вот гаснет он, прощай.
В Весне всего прекраснее – что так проворен Май.

Овал

Если Море, замирая, вновь лишается покоя,
Если Море, камни строя и оттачивая их,
Бесконечностью движенья, строгим ритмом повторенья,
В их овалах означает свой овальный мерный стих,
Я, тая мечты земные, видя бухты вырезные,
Море! Море! – весь внимаю песне помыслов твоих.

Мировая пыль