Зарево

Бегом, как мальчишка, кинулся он в дом и вернулся со счетами, которые сухо брякали в его руках. Джафар, покачиваясь, курил папиросу. Батырбек стал считать, пальцы его так и летали, перебирая косточки. «Где только он научился?» — с удивлением думал Шехим. Батырбек сосчитал раз, нахмурился, ничего не сказал, смешал счеты, сосчитал еще раз, взглянул виновато на Джафара и захохотал.

— Сразу видно, что ты сын ученого муллы, а я сын простого крестьянина: ты деньги лучше меня считаешь.

— Не спорь со старшими, — по-веселореченски сказал Джафар и по-русски добавил: — Давай пиши расписку. — Они все время говорили то по-русски, то по-веселореченски.

Батырбек стал писать расписку, а Джафар из своего большого кармана на груди вынул толстую пачку денег и оглянулся. Шехим отвел взгляд и отошел в сторону.

Старику вдруг стыдно стало чего-то, а чего — он сам не знал. Стыдно за сына. Угнать коней, тем более у заклятых врагов князей Астемировых — это молодецкое дело и притом доходное. А как же иначе! Каждый раз ставишь на кон самую жизнь свою. И опять Астемировым урок: Россия воюет, ей кони нужны, а вы, князья, которым — пример показывать, из алчности прячете коней. Благородное, справедливое дело. И все-таки в том, что этот жирный Джафар сидел здесь в безопасности, весь набитый деньгами, а Батырбек рисковал для него жизнью, было что-то неблагородное и недостойное сына.

Грохот колес и звуки голосов отвлекли старика, ворота заскрипели. Разномастная пара — черный большой конь и рыжеватая мелкая кобыла — везла повозку, кованную железом. Шехим сразу признал казаков: один, в синей форменной черкеске с погонами, правил лошадью, другой, в мятом, красноватой окраски домотканом бешмете, при въезде во двор соскочил с повозки. Похожи друг на друга, сразу видно: братья, а с ними нарядные жены и дети. «Гости, — подумал старик, поспешно направляясь к воротам, — а кто такие, не знаю».

Тот из братьев, что одет был попроще и в повадке был вольнее, соскочив с повозки, направился прямо к Шехиму. Со знанием горского обычая, он за несколько шагов поклонился, как подобает кланяться старшему, и, почти не запинаясь, довольно бойко произнес по-веселореченски:

— Долгой вам жизни, отец, и здоровья! Мы вам не знакомые люди, но привело нас благородное дело. Мы братья Булавины, казаки, соседи ваши, из станицы Сторожевой. А в повозке у нас, укрытый мешковиной, спрятан один ваш человек — Науруз Керимов. Он наш кунак, начальство ловит его. Он просил, чтоб мы ему помогли добраться к вам, провести мимо стражи, которая стоит у ворот.

— О араби! Благородные люди, благородное дело. Нет, есть еще на свете благородство! — сказал старик, волна горячей крови, схлынув от сердца, забившегося быстро и сильно, как в молодости, пробежала по его телу, он даже весь выпрямился. — Видишь, сынок, сарай, въезжайте прямо туда, а я предупрежу домашних. — И он легким шагом прошел к дому.

Занятые своими деньгами, Джафар и Батырбек не уделили внимания приезду гостей. Правда, Батырбека удивило, что ему незнакомы эти русские гости. Но, может быть, это друзья Талиба, и он не стал отвлекаться от разговора с Джафаром.

Земсоюз, в котором работал Джафар, взял подряд на поставку для Юго-Западного фронта нескольких десятков тысяч коней, необходимых для ремонта кавалерийских полков. Обычно ремонт конского состава проводился самими полками. В Земсоюзе склонны были от этого подряда отказаться: при всей своей выгоде дело это было необычно. Джафара по этому вопросу телеграфом вызвали в Москву из Сибири, где он вел грандиозные закупки сливочного масла для армии. С ним советовались, как уроженцем Северного Кавказа. На Кавказе и должны были произойти основные закупки конского состава. Джафар дал благоприятный отзыв и, получив громадные полномочия, выехал в ставку Юго-Западного фронта, где был принят самим начальником штаба. Из разговора он понял, что будущей весной подготовляется грандиозная операция большого стратегического значения, — именно в этой операции должны сыграть свою роль кавалерийские полки. Уверенный в успехе дела, Джафар сразу же отправился в Краснорецк и только там, на месте, понял, что попал впросак: оказывается, принадлежащие в большинстве своем к самым зажиточным княжеским фамилиям коннозаводчики, считая цены военного ведомства слишком низкими, отказались продавать армии коней и, опасаясь реквизиции, угнали их в глубину кавказских ущелий. Очевидно, этим и следовало объяснить то, что военное ведомство передало эту операцию Земсоюзу.