Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

Продукт утонченного образования и удачно сложившихся внешних обстоятельств, среды и обстановки? Или этот талант врожденный, развившийся без прямой зависимости от внешних условий, может быть, даже вопреки им? Эти вопросы очень интересно освещаются данными из биографии Н. П., сообщенными мне его вдовой К. Н. Кравковой, племянником С. А. Кравковым и сотрудницей-ученицей Крандиевской.

Братья и сестры Н. П. Кравкова также обнаружили высокие способности. Из пяти его братьев один состоит профессором Ленинградского университета, два других были врачами со степенью доктора медицины, двое скончались в молодом возрасте, будучи студентами. Племянник Н. П. Кравкова – молодой ученый, психолог.

Ясно, что всю семью можно признать талантливой, со способностями выше среднего. Нередко случается, что в интеллигентной семье все дети получают прекрасное образование, по традиции выбирают одну и ту же профессию и, благодаря поддержке родителей и родственников, добиваются житейских успехов, иногда превышающих их действительные личные заслуги и способности. Но в данном случае этого не было.

Родители Н. П. Кравкова были бедные, незаметные люди, по своему жизненному положению мало отличавшиеся от родителей Максима Горького и Ф. И. Шаляпина.

«Отец, Павел Александрович Кравков, был всю жизнь солдатом и дослужился до должности старшего писаря в рязанском воинском присутствии. Мать из крепостных крестьянок, Евдокия Ивановна, оставалась всю жизнь почти безграмотной, едва умела читать и до смерти подписывала свое имя печатными буквами. Материальные условия семьи были тяжелые. Писарское жалованье шло на удовлетворение самых скромных физических потребностей большой семьи. Дети с малого возраста должны были зарабатывать: пели по воскресеньям на клиросе, получая за это по 50 коп. – 1 р., что было уже немалым подспорьем в жизни. Жили на окраине провинциального города, в Троицкой слободке, под Рязанью, в д. Сатыриной, на задах маленького старенького флигелька с домохозяйкой «Митриевной», с завалинкой и лежавшим около нее толстым дубовым срубом-колодой, на котором посиживали, калякая и луща семечки… Если заболевал кто из детей, прибегали к домашним средствам: масло из лампады, топленое свечное сало в чаю, сахарная бумага, намазанная мылом, липовый цвет, малина; в затруднительных случаях – бабка или, наконец, «фершал».

«В гимназию мальчики поступили случайно. Под команду П. А. Кравкова, тогда уже старшего писаря, поступил «штрафованный» студент Покровский. За плату около 1 рубля в месяц он стал заниматься со старшим сыном Кравкова – Алешей – и, видя его недюжинную талантливость, стал уговаривать отца определить Алешу в гимназию. «Гамназия», до того незнакомое слово, явилась в его представлении как учреждение, где учится сын воинского начальника, Кострубо-Корицкий. Сначала отец не поверил, что сын его может сидеть рядом с сыном такого большого человека, рассердился, принял это за глумление над собою, даже побил Покровского. С трудом разубедили его (понадобилось даже вмешательство самого воинского начальника), и участь Алеши, а с ним и остальных детей была решена. Большую роль сыграла при этом мать. За малейшую провинность отец грозил отдать ребенка в «мальчики». Уже когда второй брат, Василий, был в 6-м классе, давал уроки и тем подрабатывал для семьи средства, с Кравковых, Василия, Александра, Николая и Константина, учившихся в рязанской гимназии, была сложена плата за право учения, что служило огромной подмогой к существованию семьи, состоявшей из 9 детей. Уже с третьего класса Николай Павлович дает уроки, репетируя отставших товарищей и опять-таки помогая семье поднять младшего брата Сережу.

Провинциальная гимназия восьмидесятых годов вряд ли блистала хорошими педагогами; классическая система не могла, конечно, заинтересовать будущего биолога. «По воспоминаниям старшего брата, Николай Павлович характеризуется в гимназическом возрасте как большой шалун и озорник. В силу такого своего темперамента, будучи уже в 6-м классе, Н. П. настолько увлекается охотой, что забрасывает ученье, перестает посещать уроки, и его за неуспешность увольняют из гимназии. Он готовится поступить в гусары вольноопределяющимся. От этого удержал его старший брат Василий, убедивший его снова приняться за ученье и окончить гимназию. Случайно ему попадается в руки книга И. М. Сеченова, он увлекается естествознанием и блестяще кончает гимназию в 1884 году» [99] .

Этот очерк первых двадцати лет жизни Н. П., составленный мною в подлинных выражениях лиц, близко его знавших, ясно показывает, что в тот период, когда складывался юноша, среда не очень-то ему благоприятствовала. Дети П. А. Кравкова пошли в науку не из подражания, не по проложенной дорожке, а вопреки внешним условиям, по внутреннему побуждению. Условия – «nurture» отнюдь не благоприятствовали им, но природа, «nature», победила.