Заря над Скаргиаром

Все подходы к храму были забиты до отказа. Народ толпился на улицах, в переулках, в подъездах домов и на крышах. Предусмотрительные хозяева домов, выходивших окнами на площадь, продавали места у окон всем желающим сначала по три лериза, потом по пять; к середине церемонии за них давали до двадцати леризов, да вот только свободных мест уже не было. Деревья, росшие по краям площади, грозили обвалиться под тяжестью забравшихся на них авринов. Время от времени так и случалось, и некоторые ветви отламывались и падали вниз, а вместе с ними на головы стоящих внизу падала целая гроздь живых копошащихся тел.

Аскер постоял немного у края скопища, раздумывая, с какой стороны в него лучше внедриться. Какая-то женщина посмотрела на него, потом обернулась к своей подруге и толкнула ее локтем в бок, указывая на Аскера пальцем. Аскер понял, что еще немного — и его узнают. Но, к его величайшему удивлению, ничего подобного не произошло. Женщины просто смотрели на него, а когда заметили, что и он на них смотрит, то заулыбались, и одна сказала:

— Иди к нам, красавчик! У нас тут тесно, зато тепло.

Как это ни было парадоксально, но тот, кого недавно встречала и провожала вся Паорела, спустя всего десять дней мог расхаживать среди такой толпы, не опасаясь, что его могут узнать.

«Искушение славой мне не грозит», — подумал Аскер с чувством странного удовлетворения. Он словил себя на мысли, что ему следовало бы обидеться на невнимание к своей особе, но он ничего подобного не чувствовал, — напротив, он был даже рад, что его так упорно не узнают, несмотря на все, что он сделал для этих авринов. Теперь он с полным правом мог считать их неблагодарными, пустыми созданиями, которых заботит только собственное благополучие и которые не торопятся отдавать свои долги. Для Великого Аскера это было как нельзя кстати, — а Аскера эта игра еще забавляла, так почему бы ему и не поиграть в нее?

Аскер наметил себе в толпе небольшую прогалину и пошел вперед, раздвигая толпу плечом. Все аврины, которые попадались ему по дороге, вдруг испытывали острую потребность потеснить соседа, и он преспокойно проходил между ними. Так, разрезая толпу, как нос корабля разрезает волны, Аскер без особого труда добрался почти до самого помоста перед храмом.

На помосте стоял Гаорин и что-то говорил насчет доблести эсторейской армии. Аскер слушал его вполуха: он искал среди собравшихся наверху за креслами короля и королевы своих друзей. Он полагал, что Дариола, которую ее сан обязывал присутствовать на этой церемонии, прихватит их с собой. И верно — Моори, Терайн и Латриэль обнаружились сразу же за ее креслом. Аскер помахал им рукой, но они не замечали его точно так же, как и все остальные на этой площади.

Гаорин закончил петь хвалу доблестной и непобедимой армии эстеан и объявил, что сейчас назовет имя воина, достойного высшей награды.

«Ну-ка, — подумал Аскер с некоторой долей злорадства, — как вы выйдете из этой ситуации, господа?»

— …достойнее его нет в Скаргиаре. Это наш главнокомандующий господин Сфалион!

Аскер привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть, как вытянулось и без того не сияющее от счастья лицо Сфалиона, как он невольно подался назад и как, повинуясь властному голосу Гаорина, нетвердым шагом взошел на помост.

«Совесть — бич живущих, который отравляет им существование почище всякого яда», — подумал Аскер. Ему было жаль Сфалиона, но, тем не менее, он ничего не собирался предпринимать, чтобы облегчить его душевные муки.

Между тем Гаорин поднял повыше Священный Шлем, немилосердно сверкавший в лучах полуденного солнца, и водрузил его на голову Сфалиона. Толпа, охочая до всяких зрелищ, восторженно зааплодировала, приветствуя новоявленного героя. Смущенный Сфалион обернулся к народу и воздел кверху руки в знак приветствия, хотя в тот момент руки гораздо больше понадобились бы ему для того, чтобы поддерживать Шлем: как-никак, он все же был очень тяжел даже для его мощной шеи.

Тут шестое чувство посоветовало Аскеру поскорее выбираться из толпы: накал страстей на площади скоро мог достичь того предела, когда аврины уже ни на что не обращают внимания, и Аскер опасался, что тогда его попросту затопчут. Он стал бочком пробираться к краю помоста, надеясь залезть на него сбоку и под общий шумок присоединиться к теплой компании, собравшейся у Дариолы за спиной. Но выбраться из толпы было не так легко, как внедриться в нее: внимание авринов было приковано к Сфалиону с Шлемом на голове, и Аскер не мог уже так запросто расталкивать тех, кто попадался ему на пути. Пуская в ход не столько свою волю, сколько локти, он упорно пробирался сквозь скопище, видя перед собой только край помоста и не глядя на все остальное.

— Эй, господин, вы меня толкнули! — раздалось слева от него.

Похоже, этот аврин не был настолько увлечен происходящим, чтобы не обращать внимание на такие мелочи, как тычок локтем под ребра. Аскер обернулся.