Читаем Заряна-печальница полностью

Я гляжу на мореИ свечусьТеплой переменчивостью света:На прибрежье катит,Катит грусть,Желтым жаром осени согрета.А в просторах —Рыже-зелена,Поднялась и будто бы застыла,Исподволь накапливает силуГлубиныЛенивая волна.Горизонт подернут синевой,Горизонт — задумчиво-седой.Море это,Небо ль? —Разберись!Смотришь —Будто сам взмываешь ввысь.До чего же переменчивы цвета, —Радугой меня околдовали,Словно нет душе другой печали!Всё иное —Тлен и суета.


Кавказия

Отныне я — «дикарь»:Навес над головойПод виноградным пологом упрятан,Три кипариса, как солдаты,Оберегают мой покой.Мне солнце и водаСегодня — Муза,Их власть я принимаю целиком.Вот-вот сольюсь я с морем,Как медуза,Пошлепаю по волнам босиком.ВодаТо сизая,То голубого тона,То цвета золотистого вина,Смотри хоть вверх,Хоть вниз —Она бездонна,В ней искра каждая видна.И пусть со мнойЗаигрывают рыбы,Несут дельфины,Словно скакуны.Загадки мнеИ дороги, и любыКавказии —Неведомой страны!


«Пальмы трепетные листья…»

Пальмы трепетные листьяТрогают,Как пальцы,Небо.Дотянуться этак мне быДо рассветной чистой выси.Дотянуться и понять бы:Почему грустят закаты,Почему приливов свадьбыБелым пламенем объяты?На приморской благодатиПочему я помню север?Видится с какой-то статиВ росной измороси клевер.И осина,Словно пальма,В легком трепете сгорает…И до слез чего-то жаль мне,А чего —И сам не знаю.Слышу:Рожь шумит, как море,Ластится под стать прибою…И какого черта спорюБесконечно сам с собою?


«Кто на море не бывал…»

Кто на море не бывал —Тот и горя не видал.Я гулял на море —Знал не только горе!В волнах плещут зори,Как дельфины,Гребни желтым жаром опалив.Тяжкую о береге кручину,Будто камень,В море утопи.Цепкую взамен возьми походку,Что велит зыбучая вода.Под веслом упругим будет кроткоПениться крученая беда.В рифовой опасности проливаВолны зеленей и вороней —Будешь их сноровисто за гривыБрать,Как необъезженных коней.Ох как пригодится эта хватка:Ныне зыбки,Зябки берега.В мае, как веселая солдатка,Хохотом заходится вьюга!


Доброта моря

Я с морем бывал,Будто с полем,На «ты».Я принялСоленой его доброты.Случалось —Ложилась кругом тишина,И в поле меня уносила волна…А ныне и поле, как море,ОпятьНа кручи кидает меня.И хочешь не хочешь —Приходится внятьВелению страдного дня!Приемлю расплату.За беды твоиБез хлеба оставь, без воды!Лишь в сердце обиды слепой не таи,Чтоб вновь не случилось беды.Позволь хоть однаждыХозяином быть —И море не мог я вполсилы любить!Гривастое море —Морщины у рта —О как пригодилась твоя доброта!


Цыганка

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

Константин Петрович Масальский , Лукьян Андреевич Якубович , Нестор Васильевич Кукольник , Николай Михайлович Сатин , Семён Егорович Раич

Поэзия / Стихи и поэзия
Зной
Зной

Скромная и застенчивая Глория ведет тихую и неприметную жизнь в сверкающем огнями Лос-Анджелесе, существование ее сосредоточено вокруг работы и босса Карла. Глория — правая рука Карла, она назубок знает все его привычки, она понимает его с полуслова, она ненавязчиво обожает его. И не представляет себе иной жизни — без работы и без Карла. Но однажды Карл исчезает. Не оставив ни единого следа. И до его исчезновения дело есть только Глории. Так начинается ее странное, галлюциногенное, в духе Карлоса Кастанеды, путешествие в незнаемое, в таинственный и странный мир умерших, раскинувшийся посреди знойной мексиканской пустыни. Глория перестает понимать, где заканчивается реальность и начинаются иллюзии, она полностью растворяется в жарком мареве, готовая ко всему самому необычному И необычное не заставляет себя ждать…Джесси Келлерман, автор «Гения» и «Философа», предлагает читателю новую игру — на сей раз свой детектив он выстраивает на кастанедовской эзотерике, облекая его в оболочку классического американского жанра роуд-муви. Затягивающий в ловушки, приманивающий миражами, обжигающий солнцем и, как всегда, абсолютно неожиданный — таков новый роман Джесси Келлермана.

Джесси Келлерман , Михаил Павлович Игнатов , Н. Г. Джонс , Нина Г. Джонс , Полина Поплавская

Современные любовные романы / Поэзия / Самиздат, сетевая литература / Прочие Детективы / Детективы