Читаем Заряна-печальница полностью

Цыганка не гадала —Торговала,На рынке продавала виноград,С ее плечаКосынка черно-алаТекла на белыйФорменный халат.Не картыПальцы ловко тасовали —Перебирали гроздьяЦелый день.О незабытомПальцы тосковали,И густоПод глаза ложилась тень.Хотя шутить цыганка не устала,Грустят о чем-тоЧерные глаза.И на прилавок ягода упала,Как светлая,Нежданная слеза.


На юге

Разукрашена, будто на свадьбу,Свет-земля в дорогие дары.Землякам эту яркость видать бы,Эту зеленьОсенней поры!В черноморской октябрьской теплыниУслыхать бы им скрипки цикад!..У моей северянки-ПсковщиныДогорает теперь листопад.В поле лужица,Ямка любаяЗастеклела,Закована в лед.А на юге вода голубаяИскрит радуги,Песни поет.По-над морем светлынь —И в июлеСеверянке не снилось такой!Но меня в этом блескеИ в гулеПриласкало нежданной тоской.


В дальний путь поезда провожая,Шлю всё чаще на север поклон…Ни к чему мнеНевеста чужая, —Я метелью навек полонён!


Письмо деду Егорию

Я лежу у синя моря —Пообжарился слегка.Вот бы, дедушка Егорий,И тебе погреть бока.Полежать бы в белой пене,На песке, как на полку,В небо выставив колени,Словно в баньке к потолку.Окунуться бы для пробыВ моря Черного теплынь,Может, давние хворобыСмыла б ласковая синь.Только где тебе, трудяге…Пишешь мне:Не те лета.Да к тому жБез старой тягиНаше поле — сирота.Прописали деду ванныС давних порУ тех болот,Где и за полдень туманыЖарким солнцем не проймет.Но Егорий не в обиде,Лишь бы я писал ему.Он с письмом к соседу выйдет,Растолкует,Что к чему.Словно сам на синем мореГрел ребрастые бока…Ты прости меня, Егорий,Не считай за чудака.


«Опять заладили дожди…»

Опять заладили дожди,Как будто не на юге я,А возле озера Чудского.И небо обложило снова,И снова солнышка не жди.Колотят палочки дождинокНе спешаВ банановые листья,Словно в бубны.А с моря наползают будни,Лениво галькою шурша.И я в тех буднях,Как туман,То загрущу,То посветлею.Не надо, морюшко, елею:Не в силах мне помочь обман.Я нынче вижу всё как есть:Вот кипарис,А это — просто палка…Не жду зеленую русалку:Что отцвелоТому не цвесть.


«Дремлет море в кротости тюленьей…»

Дремлет море в кротости тюленьей,Шевеля волною-плавником.Пользуйся его короткой ленью,Сверив курс надежноС маяком.Потому что эта кротость-ласкаГрузностью свинцовой налита!..Море про царевну плещет сказку,Сказка та — рыбачка,Не мечта.Выйди ей навстречуРано-рано,Удаль и уменье покажи…Ждет тебя,Зовет к себе моряна,Завивает в волнах куражи!


Ожиданье

А. Т.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

Константин Петрович Масальский , Лукьян Андреевич Якубович , Нестор Васильевич Кукольник , Николай Михайлович Сатин , Семён Егорович Раич

Поэзия / Стихи и поэзия
Зной
Зной

Скромная и застенчивая Глория ведет тихую и неприметную жизнь в сверкающем огнями Лос-Анджелесе, существование ее сосредоточено вокруг работы и босса Карла. Глория — правая рука Карла, она назубок знает все его привычки, она понимает его с полуслова, она ненавязчиво обожает его. И не представляет себе иной жизни — без работы и без Карла. Но однажды Карл исчезает. Не оставив ни единого следа. И до его исчезновения дело есть только Глории. Так начинается ее странное, галлюциногенное, в духе Карлоса Кастанеды, путешествие в незнаемое, в таинственный и странный мир умерших, раскинувшийся посреди знойной мексиканской пустыни. Глория перестает понимать, где заканчивается реальность и начинаются иллюзии, она полностью растворяется в жарком мареве, готовая ко всему самому необычному И необычное не заставляет себя ждать…Джесси Келлерман, автор «Гения» и «Философа», предлагает читателю новую игру — на сей раз свой детектив он выстраивает на кастанедовской эзотерике, облекая его в оболочку классического американского жанра роуд-муви. Затягивающий в ловушки, приманивающий миражами, обжигающий солнцем и, как всегда, абсолютно неожиданный — таков новый роман Джесси Келлермана.

Джесси Келлерман , Михаил Павлович Игнатов , Н. Г. Джонс , Нина Г. Джонс , Полина Поплавская

Современные любовные романы / Поэзия / Самиздат, сетевая литература / Прочие Детективы / Детективы