Зарисовки ночной жизни

Кажется, только один я не особо страшился этого чудика. Стоило ли относиться ко всему этому чересчур серьезно… может статься, в его положении только такие книжки и могут принести душевный покой, а изменись его ситуация к лучшему, он наверняка поменяет свои взгляды. Тем не менее странность этого парня сомнения не вызывала.

С началом каникул он приходил ко мне в комнату каждый день. Под предлогом того, что разжился деньгами, он приносил хлеба и тем самым помогал сократить мои расходы на ужин. Иногда казалось, что он питал по отношению ко мне гораздо более дружественные чувства, чем я к нему.

Пройдя по коридору и подходя к двери с висящим на ней замком, я повернулся и увидел Юна. При виде меня его лицо, от которого вечно сквозило холодом и враждебностью, слегка оттаяло.

— Долго ждал? Прости…

— Что это у тебя?

— Книги. Продал в лавку букиниста и вот опять выкупил, — отпирая замок, проговорил я.

Он извлек зажатые у меня под мышкой книги и, просмотрев их, спросил:

— Это все твои?

— Ага. Продал, чтобы купить билет на поезд, однако подфартило, вот и удалось вернуть их.

— Вот как? — равнодушным тоном проговорил он и, зайдя в комнату, почти небрежно бросил их на стол. Дверка угольной печки накалилась докрасна. Угольный брикет можно будет поменять часа через два.

— Ты завтракал? — спросил он.

— Да. Слушай, у меня появилась работа репетитором! Вчера сразу после вашего ухода раздался звонок. Спрашивали председателя студсовета. Я спросил зачем. Оказалось, чтобы тот посоветовал хорошего студента. Я ответил, что скоро обязательно подыщем и пошлем. И сам пошел.

— Ну проныра! — изобразил он заговорщицкую улыбку.

— Всего-то ученик средней ступени, а такой упитанный, что даже не на свинью, а больше на бегемота тянет…

— Ты обедал? — спросил он с угрюмым видом.

— Ты, видно, голоден? Погоди, книжки на место положу. Я сегодня разбогател. Говори, чего хочется…

— Может, лучше ко мне домой сходим, а?

— Домой? — Тут я не на шутку растерялся. Такое чувство, будто он заявление делал о переходе на сторону противника.

— Домой, а куда же еще… к нам домой. У меня в комнате на столе лежит твоя книжка «Bilan littéraire du XXе siècle». Надо же наконец тебе показать, что к чему… сегодня…

После моего невнятного ответа он начал крутить диск телефона. Не поверите, но я действительно не мог уразуметь, что он такое говорит. Единственное, о чем я мог догадаться, что именно он купил мою книжку. Дозвонившись, он проговорил:

— Это я, Чонсоп. Пошлите, пожалуйста, машину… к университету. И еще, мама, я привезу с собой своего самого близкого друга, приготовьте, пожалуйста, хороший обед!

Его дом был самым огромным и самым великолепным среди всех жилищ, какие мне довелось увидеть с тех пор, как я появился на этот свет. В его уютной комнате он возвратил мне мой «Bilan littéraire», а в качестве платы мне пришлось выслушать не очень оскорбительную критику в свой адрес.

— Ты навряд ли догадываешься, какой страх вызываешь у наших сокурсников! Эгоистичный, наглый, равнодушный тип, который в то же самое время постоянно довольно ухмыляется… и у которого трудно обнаружить какие-либо признаки сомнения, упертый до неприличия… Конечно же, ты всего лишь типичный деревенщина. Я не берусь описать, насколько боятся тебя остальные… Вот тебе только один пример: ты, поди, и не помнишь, с какого времени ребята перестали носить студенческую форму и облачились в рабочую одежду?

— Да я же просто так… Не хотелось изнашивать…

— Вот-вот… в этом весь ты…

Мы о многом успели поговорить с ним, пока мне не пришлось уйти на урок к своему ученику. В частности, о том, какой ужас наводило на обходительных студентов с изысканными манерами мое чудовищное эгоцентрическое отношение к жизни, когда напрочь отсутствует чувство такта, что так присуще деревенским беднякам. Уже перед самым моим уходом он с выражением, говорящим, что больше скрывать не может, показал мне одно письмо. Оно было написано Мин Сукхи и предназначалось Юну. В нем она просила о скорейшем возобновлении отношений.

«Чего Вы боитесь? Зачем вся эта клоунада? Живите согласно Вашему положению! Тот человек всего лишь живет соответственно своему статусу. По какой причине Вы позволяете этому человеку встать между нами?! Зачем Вы наделяете его таким правом?»

Говоря про «того человека», она имела в виду меня.

Как же тоскливо себя чувствуешь, когда шагаешь один-одинешенек по скользкой обледенелой дороге. «Ну надо же! Странным однокурсником был никто иной, а именно я?! Неужели правда? Неужто я и вправду „странный тип“?»

МИР ЧУНА

Чун, или D π 9

Его родители дали ему имя Чун. На службе в «Восточном вестнике», где он работал корреспондентом, ему присвоили кодовое имя, или номер вызова, «D π 9», год рождения 1990, нынче ему исполнилось тридцать лет. И живет он вместе с женой и четырехлетней дочерью в квартире площадью сорок пхенов в доме номер 99 жилого комплекса Кванак.

Будущий ребенок