Зарисовки.Сборник

Отчим подхватил моментом притихшего Женьку, и тот быстро засеменил рядом, не успевая за широким шагом мужчины. Мишка хмуро плелся следом, размышляя – влетит или пронесет. Пока отчим плескался в ванной, Мишка разоблачил брата и, сунув ему в руки карандаши, прошипел:

– Иди рисуй, пока не вломили.

Женька затихарился в углу комнаты, раскрашивая корявые солнышки и домики. Отчим загремел посудой на кухне. Мишка прокрался к двери, обулся и тихо потянул ее на себя, мысленно умоляя, чтобы та не скрипнула. Уже на пороге крикнул:

– Уроки сделал, пол помыл, я гулять.

Он кубарем скатился вниз, выскочил из подъезда и, только завернув за угол дома, притормозил и отдышался. Вечером при Верке отчим не будет придираться и распускать руки. Мишка, пиная камушек, отправился к Сане.

– ТетьКлав, Саня дома? – он неловко помялся на пороге.

Та, окинув его недовольным взглядом, заорала:

– Ты алгебру решил?

– Потом поиграю, – он тут же уселся на краю кровати, – у меня музыкалка через час. Пошли со мной?

– Да ну…. – протянул Мишка, откидываясь на подушку, – хули мне там делать?

– Потом к бабке свалим, она пирожки напекла.

Мишка пристроил учебник на пузе и закрыл глаза. Ему никуда не хотелось выбираться из этого мягкого разворошенного гнезда кровати. Санькина комната была маленькой, заставленная мебелью, но на стене висели потрепанные постеры с «Арией», на спинке стула громоздился ворох одежды, домотканый половик с обтрепанным краем кое-как прикрывал пол. Все эти мелочи делали комнату живой. Домашней. Санька в растянутой у горла футболке тоже был теплым и уютным.

– Иди сюда, – Мишка потянул друга за руку, и тут же горячие влажные поцелуи поползли по его шее.

– Пошли, – выдохнул Санька жарко на ухо. – Бабка потом в ЖЭК свалит, мы у нее на пару часиков зависнем.

– Ок, – кивнул Мишка, не открывая глаз.

Идти-то все равно некуда, а Саньку погонят на «музыку» стопроцентно. Сашка тут же мокро впился в губы. Мишка погладил худую шею, и в паху приятно потянуло.

– Как уезжаешь? Когда? – Мишка смотрел на растерянного Саньку, который теребил ремень школьной сумки, перекинутой через плечо.

– Сегодня, – тот по-щенячьи заглядывал в Мишкины глаза.

– Я тебе писать буду, – голос Саньки дрогнул. – Как только приедем, сразу…

Целоваться с Санькой стало нормой. Чуть слюнявые поцелуи не раздражали, а позже разбудили невнятное желание чего-то большего, что мягким, горячим узлом стягивало пах.

– Я хотел. Но… – Сашка теребил ремень сумки. – Но не смог…

– Пиздец, – Мишка скривил губы и сплюнул на пол, выражая все, что он думает про «не смог».

– Я документы забирать, – зачастил Санька, пытаясь задавить событиями разгоравшуюся Мишкину обиду. – Мы с мамкой сегодня уедем. Батя задержится, ему дорабатывать и вещи же собрать… – потерянно мялся Санька. – Миш, ну…

– Гну, – Мишка неловко сгреб Саньку и похлопал по спине.

– Пиши, чего уж… – Мишка еще не умел прощаться.

Асфальт плавился от жары, Мишка плавился под броней выпускного костюма. Его мутило от паленой водки, которую он глотнул из горла в мужском туалете, и от навязшего в ушах «тополиного пуха», и от сладкого парфюма одноклассниц. Верка жамкала в руках платок и старалась не плакать. Мишка приобнял ее за плечи и уткнулся носом в макушку.

– Не реви… мам, – выдавил он из себя скупую ласку.

– Так… – встрепенулась Верка, – не напивайся. Не маленький уже, – она прекрасно чуяла алкогольный душок дешевого бодяжного спирта, и указание было скорее данью привычке. – Тебе ехать вечером.

– Помню, – Мишка согласно кивнул и заулыбался.

Он бы с удовольствием отказался от этого ненужного выпускного, что выгреб значительную часть денег из семейного бюджета, и уехал сразу после экзаменов. Но Верка уперлась – все должно быть как у людей! Мишка развернул к себе мать и обнял.

– Напился, что ли, уже? – встрепенулась та, стараясь заглянуть в лицо выросшего сына.

Мишка согласно кивнул. Пусть думает, что напился. Как еще объяснить этот чуждый ему порыв? Он неловко переминался с ноги на ногу, понимая, что притихшей на его груди Верке это неуклюжее объятие сейчас важнее, чем ему.

– Взрослый уже, – выдохнула она, с силой отлепляя себя от сына. – Ну… иди.

2

Жадно затянувшись сигаретой, Мишка размял пальцами одеревеневшие от постоянного напряжения мышцы плеч и шеи. Он чувствовал себя персом в боевом режиме, в новой локации. Ощущение было настолько реальным, что он, глянув пустым взглядом на красный сигнал светофора, шагнул на дорогу. Визг тормозов, сигнал и мат моментально привели его в чувство и заставили зайцем отпрыгнуть назад.

– Ты, бля, укурок, сохранился, что ли? – его оттащили от края бордюра.

Мишка тряхнул головой и с силой потер глаза.

– Задумался, – тут же придумал он правдоподобное объяснение стоявшему перед ним однокурснику.

Арцоев задумчиво смерил его взглядом и собрал лоб гармошкой:

– Ты ж по вышмату шаришь, да? – и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Поможешь?

Мишка хмыкнул, демонстративно ожидая продолжения. Соглашаться просто так было нельзя, но и выкатывать условия не хотелось.

– С меня винишко? – полутвердительно-полувопросительно предложил Арцоев.