Зарницы грозы

Еще несколько фальшивых дружинников откинули капюшоны и вступили в бой с богатырями. Над Лукоморьем разнесся звон набата. К терему уже бежали горожане, понявшие только то, что царь начал убивать. Столицу захлестнула кровавая свалка.

Надо опередить Кощея, проносилось в голове Баюна, пока он мчался во главе армии котов и кошек. Нельзя дать его сброду захватить терем... Что? Какой армии?

Так и есть – все кошачье племя Лукоморья, уцелевшее после гороховской расправы, мчалось вслед за ним, как во сне. Баюн не помнил, как и когда умудрился их собрать. Его разум словно погружался то и дело в небытие и выныривал оттуда. Кот издал клич, и ему ответили грозным мявом. Гроза летела над ними, как огромный ворон, и пела боевую песнь, которую слышал только Баюн.

На углу Кривой улицы кот увидел буланого и черную фигуру на нем.

– Бей его! – закричал Баюн. Хвостатая армия бросилась наперерез Кощею. Больше кот ничего не увидел, потому что удар швырнул Баюна в стену, и свет погас.

Глава вторая

«Теряют ли кошки сознание?», почемуто было его первой мыслью. «Волшебные – да, это уже понятно. А обычные?»

– Очухался! – прогудел над Баюном голос. – Ну, сам напросился.

– Жалостливый ты, Горыня, – сказал другой голос. – Какой прок, чтобы он в отключке помер? Весь его род мучить надо медленно, с оттяжечкою...

– Да за что? – удивился первый.

– Как за что? Ты забыл уже, что стряслось? Кошки вообще нам первейшие враги, сам Кощей сказал. Так его в Авалоне учили.

– В королевствах все не как у людей. Кошка тварь мелкая, я их и не замечаю.

– Вот тото Дубыня тоже не замечал!

– Ну и что? – простодушно сказал Горыня. – Это ж его разделали, а не меня.

Баюн открыл глаза. Он был в лесу, и уже давно опустилась ночь. Над ним стояли двое великанов с палицами. Поотдаль горел костер. Кот встал, чтото звякнуло, и он понял, что шею охватывает цепь, а другой конец ее привязан к могучему дубу.

– Сиди, сиди, – сказал второй великан. – Отбегался. Можешь нам сказку пока рассказать, или там песенку спеть. Ну, чтобы хоть запомнили! – Он гулко хохотнул.

– Где Кощей? – прохрипел кот. Все тело ломило.

– Ускакал, – ответил великан. – Тебя постановил казнить за измену и за смерть нашего брата Дубыни.

– Ккакого Дубыни?

Великаны переглянулись и заржали, как лошади.

Оказалось, они прикрывали Кощею отход. Дубыня отшвырнул Баюна, и кошачья армия бросилась не на Кощея, а на великана. Его братья, Усыня с Горыней, отбить Дубыню живым не сумели, но много котов убили и еще больше покалечили. Остальные бросились наутек, а Кощей к тому времени уже выбрался из Лукоморья живым и невредимым.

– Царем себя Соловей объявил, – сказал Усыня. – Царь он поганый, ну да это не беда. Мы с ушкуйниками уже сговорились – как соловейские всех несогласных перевешают, мы их самих на колья насадим.

– А Горох? А Черномор?

– Гороха казнить не успели как следует, жалко. Он из терема бросился сдуру через главные ворота, там его насмерть и затоптали. Богатыри черноморовские почти все подохли – тел двадцать, что ли, валялось. А самому Черномору Соловей руку покалечил да глаз вынул – так тот и утек. Ну да недолго ему бегать.

«Все кончено», подумал Баюн и залился слезами. «Это я виноват. Я всех погубил. Будь ты проклят, Финист! Почему я не послушал Скимена? Навь ты и навью остался!»

– Мы сейчас маслице подогреем, – продолжал Усыня. – Это быстро, дрова хорошие. Или ты молоко любишь больше? Ты же кот?

– В молоке только баалы пустынные делают, – заспорил Горыня.

– Ну и что? Тебето кто запрещает?

– Может, вертел всетаки?

– Да ну, возиться с ним! А так и шкура сама слезет.

Усыня направился к костру, а Горыня остался с Баюном.

– Слушай, – вкрадчиво сказал кот, – чего это ты ему позволяешь собой помыкать?

– Ну, позволяю, – ответил Горыня. – Так он ведь брат мой. Как иначето?

– Я же тебе не враг, – понизил голос Баюн. – И Дубыню я не убивал.

– Знаю. Да не кипешись ты, все быстро кончится. Масло лучше воды. Жарче. Я ж тебе тоже зла не желаю. Ты с Кощеем ходил, а не с Горохом.

– Так может ты меня отпустишь, Горыня? Я ведь просто кот. Какой от меня вред?

Горыня задумался.

– Нет, – сказал он. – Извини, брат. У меня с утра маковой росинки во рту не было.

Масло закипело быстро. С Баюна сняли цепь. Кот рванулся изо всех сил, но в могучих руках Усыни не получилось даже шевельнуться.

– Ишь, – оскалил зубы великан, – разбежался!

Увидев бурлящий и шкворчащий котел, почувствовав жар, Баюн в ужасе закричал. Он снова забился, но великан держал его крепко.

– Дубыне привет! – было его последним напутствием. После этого мир превратился в одну чудовищную, невообразимую боль. Когти кота скрежетали по чугуну, безумно ища выход и не находя. Котел ходил ходуном, но великаны не давали ему опрокинуться, для верности придавив крышку. Первые несколько мгновений в ушах Баюна звенели его собственные истошные вопли, а потом у него не стало ни ушей, ни рта. Он был комом агонизирующего мяса, затам исчезло и это.