Зарницы грозы

– Смерть демона русичей! Вот что люди Гороха пытались укрыть за словами «вы знаете что». Демон Заморья и демон Авалона, ведомые Вием, растерзали его на куски. Они хотели подбить на это и Скимена – стравить в очередной раз Аламаннское королевство с Тридевятым царством, – но тот отказался выступить на стороне зла. А я не препятствовал им. Я даже радовался. Слишком темным и жестоким был Ящер, слишком часто он бился со мной...

– Ящер?

– Это одно из его имен.

– Я знаю храмы Ящера, – сказал Баюн. – Некоторые люди верят, что Ящер, Великий Полоз, Змеиный Царь держит мир у себя на спине. А еще Ящер покровитель витязей и властитель подземного царства. Это он?

– Да, это он, это все его имена. Теперь ты сам можешь увидеть, откуда взялись все эти легенды. Волх их поощрял – даже искаженные, они ему льстили.

– Волх? – Баюн вспомнил, что уже слышал это имя. – Волх Всеславич?

– Да, таково имя, которое я дал ему при рождении. Меня в Ирии зовут Всеслав. Волх – сын мой и Матери СыройЗемли. План Финиста был таков: использовать Кощея, чтобы выпустить Грозу, и тогда я точно буду вынужден вернуть русичам Волха. Финист хочет не просто хорошо жить – ему и у Скимена в гостях живется неплохо. Нет, Ясный Сокол жаждет могущества Нави, жаждет вновь склоняться перед демоном и воевать во имя его. Он так устроен, что не может не служить.

– Как же можно вернуть Волха, Княже Всеслав, если он умер?

– Единовременно у государства может быть только один демон. Поэтому вся демоническая династия носит одно и то же имя. Последний Волх Багровых Лет погиб, но уцелел его потомок. Финист узнал об этом из пророчеств тех времен, я же просто его чувствую. Но этот юный Волх бежал, спасаясь от Вия, и где он сейчас, я не знаю.

Баюн потряс головой, пытаясь уложить в ней услышанное.

– Это точно все? – попробовал съязвить он. – Я больше ничего не узнаю такого, от чего у меня лапы отнимутся?

– Только одно. Грозу всетаки выпустил ты, пускай и с искренними намерениями. Поэтому поиск Волха я поручаю тоже тебе. Таково будет твое искупление. Я считаю, что оно вполне заслуженное и даже мягкое. Перун и Стрибог просили бросить тебя в чистилища, а прочие ратовали за несколько унизительных и мучительных перерождений подряд.

– Мягкое?! Как я это сделаю? Я всего лишь кот, да к тому же мертвый!

– Смерть суть преходяща, – сказал Князь Всеслав. – Люди боятся ее, а ведь это все равно, что снять одежду. Новую одежду я тебе дам, и ты уже будешь больше, чем кот.

Время в Ирии текло не так, как на земле, поэтому Светлый Князь позволил Баюну сначала отдохнуть. Кот блаженствовал день, или два, или несколько дней, а может быть, только пару часов – ведь в Ирии не было ночей, а спать ему не хотелось. Он объелся сливками и волшебными цветами, дивился на великолепие природы, заходил в башни и терема, где его радушно встречали, летал и даже плавал. Если кровавая удаль Грозы была «недоброй свободой», то здесь царила свобода светлая. Баюну не хотелось покидать Ирий, но он был должен. И к тому же, он беспокоился за оставленных в Тридевятом друзей.

– Я доверяю тебе, – предупредил его Князь Всеслав. – Твое новое тело будет лучше прежнего, и ты сможешь справиться с бедами. Поэтому умирать второй раз тебе нельзя. По крайней мере, пока не выполнишь свое задание.

« А потом можно я сам себя убью?», чуть не спросил Баюн, но прикусил язык. Что это за язва нашла на него? Он никогда не ехидничал.

– Удачи, – напутствовал Светлый Князь, и Баюн враз отяжелел. Его воздушное тело будто налилось свинцом. Как камень, он провалился сквозь золотые облака Ирия и был весьма негостеприимно встречен землей смертного мира.

Первое, что Баюн заметил, встав и отряхнувшись – он стал выше. Раньше трава коегде смыкалась над его головой, теперь же она доходила ему только до живота. Баюн тут же помчался к воде, чтобы взглянуть на свое отражение.

Глазам предстала широкая, чуть удлинненная морда с мохнатыми бакенбардами. Его уши украшали кисточки, тело было пятнистым, пушистым и крепким. Рысь. Он стал рысем.

Выбор Всеслава немного разочаровал Баюна, который надеялся на пардуса или панфиру, если не тигра. Но тут же он вспомнил, что, вообщето, наказан, и привередничать нечего.

– Снова ты! – раздалось у него за спиной. На лужайке появился Скимен. Он был настолько же крупнее Баюнарыся, насколько лев крупнее обычной кошки. – Медом вам здесь, что ли, намазано?

– Это не моя вина, – ответил Баюн и обо всем рассказал. Лев подергал хвостом.

– Не люблю я русичей, – честно признался он. – В Багровые Лета вы по моей стране прошлись – живого места не оставили. Волх в мой Муспельхейм заявлялся, как к себе домой. Я только потому в поход на него не пошел, что понял: Заморье нечто замыслило, еще меня оставят крайним. Но у Светлого Князя случайностей не бывает. Раз уж он тебя к нам забросил, отсюда ты и должен начать.

Только тут до Баюна дошло, что все это время они свободно говорили на аламаннском. Он подумал, какие еще языки ему известны – и понял, что знает их великое множество, если не все. Вот это дар! Ай да Всеслав!