Зарницы грозы

Гружен «Нагльфар» был огромными железными бочками. У каждой из них был краник, как у бочек с вином. Измотанный Баюн не стал долго думать, повернул один из краников, и на пол трюма полилась тягучая, как патока, красноватая жидкость. На вкус она оказалась сладкой, однако не приторной – так бывает сладка вода в горном ручье, но, в отличие от воды, эта жидкость утоляла еще и голод. Баюн пил, пока не вылизал лужу досуха, и уснул, спрятавшись между бочками.

Во сне он был огромен, величиною с весь «Нагльфар», а может, и больше. Тело его, пока юное, неокрепшее, не обросшее броней, уже двигалось быстро и юрко. Быстрота позволила ему прошмыгнуть мимо разъяренных битвой врагов. Еще он был хитер и отличался редким для своего племени терпением. Вплавь он пересек Смуродину и вылез в Муспельхейме. Тотчас дорогу преградили: взрослый, крупный, сильный. Щупальце обвилось вокруг горла, лязгнули угрожающе львиные клыки в несколько рядов. Тот, чьими глазами Баюн смотрел, съежился в комок, униженно упрашивая пропустить. Не верю, зашипел муспельхеймский и сжал щупальце, одни беды нам от всего вашего рода! Тут далеко сверху, словно удар колокола, раздался мощный и чистый глас на аламаннском, чьи слова Баюн понял как: «Позволь, тебе воздастся». Муспельхеймский неохотно посторонился, а его незваный гость змеей скользнул по чужим владениям и, не задерживаясь, устремился дальше.

Баюн проснулся оттого, что качка прекратилась. Корабль стоял. Рысь быстро напился из бочки и, прячась темными углами, вышел в порт.

Навы жили и здесь, но называли они себя «цверги». Ящеры Муспельхейма были более змееподобными, повозки влекли многоногие лошади, да еще ходили великаны, ничем не напоминавшие, впрочем, Усыню и Горыню. Пытаясь вспомнить свой сон получше, Баюн шел на запад. Направление он спросил у цвергов; как те, не видя ни заката, ни восхода, ни звезд, узнавали стороны света, рысь мог только гадать.

В Муспельхейме было оживленно. Сегодня же на земле Осенний Пир, вспомнил Баюн. Интересно, что в этот день делают цверги? Пировать им почти что нечем. Не зря ведь жители пекельных царств всеми правдами и неправдами лезут на поверхность.

По пути Баюн объедал редкие безвкусные растения. Питье он нашел: коегде из земли, как аисты, торчали краники на длинной ноге. Вода из них была горячей и немного пахла серой. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем в отдалении не начали бить часы. Заслышав этот звук, цверги бросали свои дела, раскрывали крылья и кудато летели мимо Баюна. Стремились они к западу, поэтому рысь вскочил на крышу одной самоходной повозки и вцепился изо всех сил. Он уже видел, как быстро эти повозки катят.

Самоходка привезла Баюна на улицы, в котоых он распознал столицу Аламаннского королевства. Толпы цвергов текли туда, где на поверхности находился королевский дворец. В Муспельхейме там было капище. Звуки, доносившиеся оттуда, заставили Баюна поморщиться: навская, ну или цвергская, музыка. Да и какая же это музыка? Барабанный бой да железный скрежет, будто точат ножи. А что поют, за этой какофонией часто вообще не разобрать. Однако тут Баюн остановился и прислушался. Вопервый, поющий голос был женским. Вовторых, пел он на языке не Муспельхейма, а Авалона:

A heartbeat like thunder, burning down under,

Ready to fly into the great sky.

When the flames getting higher, you're feeling the fire,

You know it's our turn – we're ready to burn.

Четыре раза огонь помянули – ну да хотя про что еще в пекельном царстве петь? Ни облаков, ни цветов, ни ручьев у них, а девицы все – такие же чудыюды. Из любопытства Баюн подошел поближе. Музыка ревела так, что оглушала, цверги прыгали и бесились, перекрещивались лучи цветного света.

Burn it up, bird of fire,

Come on and set this place on fire.

Burn it up, it will take you higher,

Feel the heat and feel the fire.

Ну, огненная птица и полеты какието – это про рарогов. Боевая песнь, должно быть. Война ведь скоро. Баюн хотел уже уйти, но всей шкурой почувствовал вдруг чьето присутствие, да такое грозное, что сердце захолонуло.

A body of iron hits harder then lightning,

He's got a sharp sense – it's his best defense.

He's a natural born leader, fast as a cheetah,

He's ready to win – come on, let's begin!

– Это обо мне песня, – объявил самодовольно голос в голове Баюна. – Поавалонски – так этой маленькой Fraulein больше нравится, короче получается. А тебя я, наверное, съем. Ты уже раздражать начинаешь.

То, что рысь увидел, подняв голову, он немедленно пожелал никогда в жизни больше не видеть. И если бы это было возможно – увиденное забыть.