Зарницы грозы

– И вы туда же, – обиделся рысь. – Всяк свою трусость оправдывает так, что она едва ли не благородной кажется. У Волха бы не отсиживались, верно? А вот сейчас Вий к вам нагрянет – сами пожалеете, что медлили.

– Голова от тебя болит, – вздохнула нава. Она наклонилась к блюдцу с яблочком и произнесла: – Господин Цардок, к вам посетитель.

Баюн ни за что бы не узнал Садко: нава навой, с крыльями и всем. Правда, глаза немножко другие. Человечнее. У нав они холодные, как у рыб. И речь его другая, не навий слог, который порой едва понимаешь.

– Здравы будьте, – поклонился рысь. – Светлый Князь Всеслав меня к вам послал.

– Светлый Князь? – удивился нава. – Прежде он все больше с мечом к нам приходил, а теперь и вовсе не ходит.

– Время настало страшное. Если старые распри не придержим, погибнем все. Я кот... тьфу... рысь Баюн. А вы Садкокупец?

– Был Садко, – задумчиво сказал Цардок. – Теперь я главный надо всеми навийскими песенниками. На том и богатство мое стоит. Лубков мы не рисуем, былины редко складываем – зато музыка свята для нас. Сам владыка Волх ее благословлял.

– Вы его правда видели? – спросил Баюн.

– Старикато? Видел – вот как тебя сейчас. Жуткий он был, словами не описать.

– Я должен его найти. То есть, не самого Волха, а его преемника. Ну, то есть, он тоже Волх...

– Уцелевшего Всеславича... За тяжкое дело ты взялся, рысь.

– Не по своей воле, – ответил Баюн.

– Видел я и ту битву, – проговорил Цардок. – Мы, навы, тоже биться можем, но при живом Волхе нашим делом было его силой напитывать.

Он закрыл глаза. Как объяснить тому, кто впервые в пекельном царстве, что такое здешние сражения? Вспышки пламени, грохот и гром, алые лучи, режущие плоть и бронь, боевые ящеры в шипастых латах, железные самоходные големы. Нет бегущих – всех держит могучая воля владыки, и только если он падет, навы смогут брызнуть с поля. Потому стоят насмерть и идут прямо в огонь, покоряясь безжалостному демону. А высоко над ними заслоняют небо громадные, ужасные тени, рвут друг друга, сплетаясь в свирепой борьбе, и черная их кровь выжигает землю дотла.

– До последнего Волх боролся, – сказал бывший Садко. – Очень уж крепким был старик, да и мы старались. Но неравными оказались силы. Демон Заморья у меня на глазах вырвал сердце Волха. А до того вспорол ему живот, чтобы уничтожить преемников. Только один из змеевичей ускользнул. Остальные трепыхались, а этот сразу смекнул, что Навьему царству конец приходит. На запад ушел, да только где его искать там? Может, уже и сгинул.

– Не сгинул! Светлый Князь мне сам сказал – чувствует его.

– Ну, значит, подождать надо, – рассудил Цардок. – Сам придет. Нам же не резон в чужие царства соваться.

– Да кто кому больше нужен – он вам или вы ему? – возмутился Баюн. – Что вы все холоднокровные, как лярвы? Вы сидите, умствуете, а мое Тридевятое погибает. И ваша Навь тоже падет, неужели не понимаете?

Цардок криво улыбнулся.

– Верно ты говоришь, Баюн. Мы холоднокровные. А Волх – горячий, огненный. Мы ему служим потому, что так подобает. А люди – по зову сердца. У тебя с ним больше общего, чем у нас. Так что как знать – авось и сможешь его найти.

– Что находится на западе? – спросил рысь.

– Пекельные царства королевств да большие пустоши. На крайнем западе огненный окиян, а за ним – владения заморского демона. Путь твой через речку Смуродину, по Калённому мосту, в Муспельхейм. Там след змеевича обрывается.

– Еж твою мышь! – в сердцах воскликнул Баюн. – Бродячим становлюсь, куда там купцу Афанасию. Ну, дай Бог, чтобы там уже успокоилось все.

Не было в Навьем царстве ни лесов, ни полей. Все подземье Тридевятого навы превратили в один большой город. Понаставили свои домабруски, а где были горы – выточили их, как древесный жучок. За пределами пекельного Лукоморья Баюну стали попадаться развалины, и чем дальше он шел, тем чаще. Только тут он понял, какие раны нанес Нави Вий. Вокруг Цитадели город отстроили заново, а во всех остальных местах его еще продолжали восстанавливать. Баюн увидел тысячи рабов, влекущих каменные глыбы. С зашитыми глазами, чтобы не смотрели по сторонам, с зашитыми ртами, чтобы не разговаривали, они тянули свои бечевки, а вокруг похаживали двуногие ящеры и щелкали бичами с железными наконечниками. Передернувшись, Баюн поспешил дальше.

Рысь мог пройти дальше, чем кот, и быстрее, чем кот, но в Навьем царстве ему приходилось туговато изза жары. А кроме того, здесь не было ни еды, ни воды. Навы же не отличались гостеприимством. Баюн обглодал какойто куст и немного насытился, но пить захотелось еще сильнее. В Нави не было солнца, и он не мог понять, сколько уже идет. К речке Смуродине рысь вышел еле живой.

Вместо воды Смуродина текла вязким огнем. Жар от нее обжигал. Баюн понял, почему Калённый мост так называется: рысь не мог даже ступить на него. Но ему повезло. По Смуродине ходили корабли, защищенные от пламени волшебными пузырями. На один из таких кораблей Баюн и прошмыгнул. Корабь назывался «Нагльфар»; увидев аламаннское слово, рысь рассудил, что тот рано или поздно окажется в Муспельхейме.