Зарницы грозы

Кончиком щупальца Скимен выдернул Баюна из толпы и поднес к глазам. Давешний сон милостиво сгладил черты демона, да и герой его сам был таким же. Наяву рысь мог только зажмуриться, но боялся.

– Я не виноват, – жалобно сказал Баюн. – Послушай, но я же ничего не сделал!

– Ты хочешь вернуть Волха. Это уже достаточно. Так и быть, со Всеславом я спорить не могу, но чтобы его посланец мешался у меня под ногами – такого уговора не было.

– Если ты меня съешь, – набрался храбрости Баюн, – твой Светлый Князь тебя накажет, верно?

– С чего ты взял, что я ему подчинюсь? – ощетинился Скимен.

– Ты просто себя коришь, что тогда пропустил маленького Волха! Аламаннцев Авалон и Заморье столько раз норовили подтолкнуть к войне с нами, что ты уже решил, будто так и надо!

Демон помедлил. Ноздрищели раздувались. Черты его морды сохраняли похожесть на царя пустыни, и кожистая шкура была такого же золотистого цвета – лев, рожденный гидрой.

– Мы не должны быть врагами, Скимен. Хотя бы сейчас, когда нам всем опасность угрожает. Задуши в себе тьму, иначе Вий опять попытается ею воспользоваться.

– Легко сказать – задуши! – Но Скимен уже успокаивался. Баюн вспомнил, как Садко говорил об огненной, порывистой природе Волха. Видимо, все демоны были такими. Вместе с этим владыка Муспельхейма становился и менее страшен. Чтото в нем было даже благородное – для демона, конечно.

– Что это? – Баюн указал на шабаш внизу.

– Радение. В мою честь. – Тут Скимен сообразил: – Ты откуда знаешь, что я пропустил змеевича?

Баюн рассказал ему свой сон.

– Вот как... – Демон пробормотал непонятное слово на «ция». – Что за корабль, говоришь? «Нагльфар»? Так он же... Постой... Ты сказал, ты из цистерны... Ахахахахаха!

Туша Скимена вся затряслась. От смеха он чуть не выронил Баюна.

– Вот разбойник! «Нагльфар» корм возит лично мне. Эта штука, которой ты напился – в ней силы на сотню смертных. Неудивительно, что ты на след сразу напал.

– Я не знал, – сказал рысь. – Я прошу прощения. Значит, Волх действительно ушел из Муспельхейма?

– Конечно! Стал бы я его здесь терпеть!

– Тогда я пойду туда же.

– Славно.

Щупальце неимоверным образом вытянулось, унося Баюна прочь так быстро, что у него перехватило дыхание. Скимен опустил его там, где уже никаких жилищ не было, а была бескрайняя унылая степь, и на прощание Баюн услышал:

– Мне это не по вкусу, но правду надо принять. Мой отец Светлый Конунг чтото знал в тот день. А уж он никогда не пожелает зла Аламаннскому королевству.

Как в лесу идут на шум воды, так Баюн шел на жар. Ближе к огненным рекам, заметил он, земля становилась теплее и тверже, а растения переставали попадаться. Все в этом мире было наоборот. Аламаннские корабли более не считались, и приходилось вспоминать, как выглядит пестрая карта королевств.

Баюн вскоре перестал сходить на берег и просто перебирался с корабля на корабль. Сны, вызванные пищей демонов, гнали его вслед за удирающим в них Всеславичем. Рысь даже проникся жалостью к молодому Волху: тот оказался совершенно один в землях, где у него были только враги. Демон приноровился идти через реки или пустоши, а корм воровал, нападая на корабли. Как узнал Баюн, не у всех королевств есть демоны – в мелких пекельных царствах живут существа, на них похожие, но своей природой ближе к Грозе. Некоторые из них чуяли Волха в своих владениях и нападали: даже не столько отогнать опасного пришельца, сколько желая напиться его горячей и сильной крови. Последний из рода Всеславичей защищался отчаянно. Когото он ранил и бежал, когото помельче – убил и сожрал сам. Силы понемногу росли, прибавлялось боевого опыта, но Волх понимал, что любой из настоящих демонов раздерет его, как медведь собаку. Ему нужно было убежище, где спокойно и много корма – укрыться, окрепнуть, вырасти.

И он такое убежище нашел – но только за окияном, под самым носом своего злейшего врага. Пока тот был занят в Нави, Волх проник в одно из маленьких царств южнее заморских владений. Своего демона у тамошних нав не было, подкармливали он заморского, хоть и неохотно. Волх потребовал себе долю пищи, за неповиновение обещав всех перебить. Навы подчинились, а когда демон, отъевшись, уничтожил одно из досаждавших им порождений хаоса – назвали его благодетелем.

Баюн уже достаточно имел дела с навами, чтобы сомневаться в их честности. Как и Финист, они жили, чтобы служить. Но Финист был всегда верен своей земле и своему роду демонов – а навы частенько выбирали того, кто сильнее. Потомуто, догадался Баюн, так мало их ему встретилось в пекельном Лукоморье. Бежали они, став цвергами, заморцами или кемнибудь еще.

Сон об этом явился ему, когда рысь пробрался на корабль, идущий через огненный окиян. Тот был и не корабль даже, поскольку шел не по огню, а под ним. «Железная рыба», назвал его про себя Баюн. Есть в этой рыбе было нечего, зато она быстро плавала.