Зарницы красного лета

Ней презрительно посмотрел в окно. Волны неустанно катились по реке, плескались о борт баржи.

— Не допускаю мысли, что это непоправимо,— сказал Болотов.— Наши смогут удержаться, должны удержаться!

— Советую вам, Николай Валерианович, перейти в штаб,— иронически протянул Ней.— Там нужны такие люди, особенно сейчас. Вы могли бы хорошо сочинять оперативные сводки. Да, мы можем удержаться, но, вероятно, только на рубеже Урала. Й то при одном условии — если сейчас же будут приняты решительные меры. Зиму мы не должны и носа показывать из-за гор. Нужно собрать войска, обучить их, одеть и обуть, наладить снабжение, трезво разработать новый план похода — и тогда двигаться. Все остальные планы — сплошная комедия на провинциальной сцене.

Бологов нервно зашагал по каюте.

— Арнольд Юрьевич! Дорогой! Неужели эта кучка бездарной черни растерзает Россию? Неужели?

— Кучка бездарной черни?— едко усмехнулся Ней, не меняя позы.— Советую вам изменить мнение о большевиках. Уверяю, это уже не модно. Не хотите? В таком случае вам, дорогой мой, трудно будет понять причины наших нынешних и, возмож-

но, будущих поражений. Жаль. Между прочим, откуда вы взяли, что большевики хотят растерзать Россию? А?

— Все философствуете...— обиженно буркнул Болотов.

— Извините.— Ней опять посмотрел в окно, на шумный разлив тальников, о чем-то думая.— Так вот, заворачивайте обратно. И как можно скорее. У вас все в порядке? Какие были приключения?

— Пустяки, все в порядке.— Болотов решил не рассказывать о налете прошлой ночью: боялся, что Ней получит повод для новых злобных рассуждений.

— Могу дать один совет.— Ней подошел к поручику, заговорил тихо:— Сейчас на реке плавать опасно. Если будут затруднения — бросайте баржу.

Никогда!

«— Дело ваше. Итак, всего хорошего!

Голубой катер ушел.

Несколько минут Бологое сидел у стола, сокрушенно подперев голову рукой. Глаза были тупые, влажные. Очнулся он от стука в дверь. Пришел капитан буксира Сухов, толстый седоватый человек, с лицом, сложенным в грубые складки.

— Ах, да!—Болотов поднялся. Идем, капитан, обратно. Немедленно!

— Как обратно? Надо в Богородск. Нет мазута.

— Мазута там не получите.

— Господин поручик!— скрипуче, недружелюбно сказал Сухов.— А как же без мазута? Не подмажешь — не поедешь. Давно известно.

— Заворачивайте немедленно!—отрезал Болотов.— Слышите? Больше я не намерен рассуждать. Моя команда перейдет па буксир.

— На буксир?

— Так надо.

— Хм, как же без мазута?

— Слушайте, уважаемый человече...— заговорил Болотов.— Мне тяжелее, чем вам без мазута. В Богородске — красные.

— Красные? Да-а, вон что!

Сухов вышел, вздыхая.

Подняли якоря. Против течения маленький буксир шел очень тихо, содрогался, густо дымил. Лавина реки неслась могуче, сжимая его грудь и обдавая пылью брызг. Берега медленно подвигались навстречу.

Река казалась Болотову неприветливой. Тяжелый плеск воды, тоскливый шелест белотала, горестный крик отставшей от подруг чайки нагоняли тоску.

Ночью остро почувствовалось одиночество. Баржу никто уже не обгонял, и Болотов понял: они отстали и шли последними по угрюмой реке. Буксир дрожал, взрывал воду, но казалось, что он стоит на месте, не осиливая стремнины. Берега отошли и спрятались во тьме, небо было тяжелое и чужое, огни бакенов мигали зловеще. Влажный и липкий мрак, окутавший землю, приводил Болотова в трепет. Чудилось, что стоит только неудачно повернуть штурвальное колесо « и буксир с баржей окажутся среди этого дикого хаоса ночи, из которого нет путей-дорог.

Бесцельно и потерянно бродил Болотов по палубе, останавливался на корме. Под колесами буксира шумела и бушевала черная, как деготь, вода. Низко над землей стояли крупные звезды.

Подошел капитан Сухов.

— Не спите?

— Не до сна.

— Да, да. Неприятно,— холодновато посочувствовал Сухов.— А наши дела, господин поручик, как хотите, никудышные. Швах дело!

— Шуруй, шуруй!

— Да как шуровать? Мазута не остается губы помазать!

Шуруй! Смотри, несдобровать и тебе!

Безбрежна и враждебна была ночь. Одна звезда сорвалась, покатилась, оставляя в мраке горячий след. Болотов устало махнул рукой и пошел в каюту; чувство потерянности все возрастало и возрастало...

XXV

Ночью возле Мурзихи произошла неожиданная встреча. Из-за мыса вынырнуло странное, невиданное прежде на Каме судно — длинное, остроносое, быстроходное. Судно шло без огней.

— Миноносец!—ахнул Смолов.

Миноносец сразу оказался рядом с лодкой, замедлил ход, и с него закричали:

— Кто такие? Откуда?

— Рыбаки!— ответил Мамай.

На миноносце захохотали.

— Белую или красную рыбу ловите?

— Какая попадется!

— Так. А ну, иди к борту!

— Это зачем?

— Иди без разговора!

— Вот когда зацепили,— испуганно прошептал Василий Ти-хоныч.

Оставив в лодке оружие, партизаны поднялись на миноносец. Их провели в каюту командира.

Закинув остриженную угловатую голову, командир важно развалился в плетеном камышовом кресле. Он был в форме лейтенанта. Небрежно отряхивая папироску над пепельницей из серого мрамора, он спросил:

— Куда едете?