Зародыш мой видели очи Твои. История любви

Мари-Софи улыбнулась самой ласковой из своих улыбок: у инхаберины каждая минута сна была на вес золота. До войны она состояла в Обществе унисомнистов, и, хотя сейчас движение было запрещено, «унисомы» собирались каждую ночь в нижнем слое астрала – для синхронизации.

«Не что иное, как повреждение нервов от избалованности! – заключила повариха, ссылаясь на слова инхаберины, которые та доверила ей по секрету: семья инхаберины считала, что она принизила себя, выйдя замуж за водопроводчика, который сегодня был владельцем Gasthof Vrieslander. – Е сли он вообще чем-то «владеет»!»

Старый Томас, в свою очередь, утверждал, что ихаберина так ценила сон, потому что у нее там, на каком-то из высших слоев астрала, был роман с индийским махараджей, а причина, по которой «владелец» это все позволял, заключалась именно в этих кавычках, или попросту – ляжках супруги, меж которых «владелец» существовал.

Однако сегодня инхаберину можно было пожалеть: никто не заслужил, чтобы их будили облитые мочой мужья. Мари-Софи приняла из рук женщины поднос:

– Как мило с вашей стороны лично принести для него еду!

Инхаберина сморщила нос:

– Ты сегодня не скупишься на любезности, Мари-Софи, но не пытайся пустить мне пыль в глаза, я думаю, ливня, которым ты так щедро окатила моего супруга, нам сегодня на двоих хватит!

Девушка неуверенно поглядывала на инхаберину: она надеялась увидеть мальчишку, чтобы вместе с ним посмеяться, или хозяина, чтобы еще подсыпать соли на рану его унижения, потребовав компенсацию – отпуск и тому подобное – за инцидент с Карлом. Но вступать в распри с женщиной, готовой убить за минуту послеобеденной дремы, она не решалась.

Инхаберина бросила на Мари-Софи холодный взгляд:

– Он как с ума сошел, я слова не могла понять из его причитаний, подумала, что в городе случилась бомбежка и только я одна могу ее остановить! – она поджала губы. – Думаешь, приятно духовно мыслящему человеку просыпаться под такой аккомпанемент? Под брань и вопли облитого мочой мужа?

Девушка нервно сглотнула: это по ее вине инхаберина была низвергнута с астрального плана, из объятий индийского принца да прямо в грязно-серое кюкенштадтское утро. И, конечно же, Мари-Софи, виновница такой ужасной перемены, ничего хорошего не заслужила.

– Скажи, как по-твоему, это нормально будить жену, запрыгнув к ней в кровать мокрым, как пес после купания? Вопя о мести? – и нхаберина взглядом будто гвозди вбивала девушке под ногти. – Н у, говори же!

Мари-Софи поджала пальцы под бортики подноса:

– Что говорить?

– Что взрослые мужчины так себя не ведут!

Мари-Софи с трудом подавила вдруг подкативший к горлу смешок: инхаберина не собиралась устраивать разгон, ее не волновали мужнины несчастья, она пришла сюда за сочувствием! Девушка возблагодарила судьбу за столь удобный случай усугубить разлад между супругами, настроившими против нее жениха.

– Ну? – инхаберина сердито притопнула. – Или ты, может, на его стороне в этом домашнем насилии?

– Да вы что? Почему, думаете, я устроила ему сегодня королевский душ? Да потому что он и ко мне применяет насилие!

Инхаберина задохнулась:

– Эта скотина!!

Она уже собралась вылететь из комнаты, но Мари-Софи, отставив в сторону поднос, крепко вцепилась в руку хозяйки и удержала ее: инхаберина была зла на мужа сильнее, чем предполагала девушка, – она жаждала крови. И хотя это было бы не так уж и плохо, инхаберина была достаточно здравомыслящей женщиной, чтобы сознавать, что встретит со стороны властей больше понимания, укокошив супруга за изнасилование персонала, а не за то, что он прервал ее ночные грезы, тем не менее гостевой дом не мог позволить себе быть замешанным в расследовании убийства сейчас, когда от них зависела жизнь бедолаги.

– Это не то, о чем вы подумали!

– Ну? – и нхаберина не могла скрыть разочарования. – О н тебя не изнасиловал?

Мари-Софи возмущенно хмыкнула:

– Я никому не позволю меня насиловать, а уж тем более – простите – вашему мужу!

* * *