Зарой меня глубже. Такая богатая, такая красивая и такая мертвая. Представление окончено

Она тихо и покорно вздохнула:

— Ну почему у адвокатов такие дурные манеры? Да, как всегда — до завтра.

Мы оставили храпящего Боба на диване с пустой бутылкой в руке, а сами вышли на улицу. Такая чудесная, бодрящая, прозрачная ночь, и силуэты домов театральной декорацией высятся на фоне темно-синего неба…

Дульси вскинула к небу глаза:

— Как много звезд. Может, пройдемся, Скотт?

— Сейчас не могу, не сегодня.

Мимо проехал одинокий таксист и с надеждой притормозил. Я махнул ему, мы забрались внутрь и не спеша поехали через парк. Случайные блики света скользили по ее лицу, вспыхивали на медных волосах. Я накрыл ее руку ладонью, и мы очень странно молчали. Я лишился дара речи, хотел схватить ее в объятия, но сидел истуканом. Вот так бывает, когда от девушки действительно бросает в дрожь.

Она повернулась ко мне и быстро произнесла:

— Я думаю, лучше поцелуй меня, Скотт.

Такая неожиданность меня испугала. Она сидела ко мне лицом с приоткрытыми губами, а темные глаза раскрылись так широко, что я почти в них утонул. Я чувствовал себя очень неуверенно. А потом она оказалась у меня в объятиях, и мы целовались. И это не было случайным мимолетным происшествием. Со мной временами такое случается, но в этот раз все было иначе.

Потом мы разъединили губы, и она, запыхавшись, рассмеялась:

— Хватит состязаться. Что ты чувствуешь, Скотт?

— Слабость, — ответил я. — Слабость, но мне намного лучше. До этого я думал, что угодил в пропеллер В-29. Где ты скрывалась всю мою жизнь?

— Средний Запад, Чикаго.

— На сколько ты останешься?

— Может случиться, что я никогда не уеду.

— Я тебя завтра увижу?

— Да.

— А послезавтра?

— Да.

Я с трудом проглотил ком в горле.

— Послушай, Дульси, кажется, я сошел с ума, настолько перевернулась моя жизнь. Я всегда думал, что когда это случится, у меня много чего будет сказать, а сейчас я не могу выдавить ни слова. Мне хочется залезть на крышу и орать. Я смертельно устал, но кажется, я до луны допрыгну.

Она уютно прислонилась ко мне:

— Ты все уже сказал, милый. Я поняла.

Мы снова замолчали. Когда такси добралось к дому Вивиан на Парк-авеню, я проводил ее до двери, поцеловал и пожелал спокойной ночи.

— До завтра, — сказал она. — Спокойной ночи, дорогой.

Вот так все случилось. У меня появилась девушка. Я выбрался оттуда, добрался до дому и провалился в сон на пухлых облаках.

Глава девятая

Когда я наконец показался в офисе, был уже почти полдень. Кэссиди приветствовала меня тем, что ткнула в стопку газет на моем столе. Кэссиди — особа решительная, ей под сорок, и она очень квалифицированна. Она хранит в памяти любой юридический документ от простого вызова в суд до постановления высшей судебной инстанции.

— Значит, ты вернулся, — сказала она. — Добро пожаловать домой. Мы становимся печально известными, если не сказать, знаменитыми.

Мне пришлось рассказать ей историю от начала до конца.

— Ну и времечко у меня тут было, — пожаловалась она. — Репортеры. Сотни репортеров. В покое оставить не могут.

И широко улыбнулась.

— Случилась странная вещь. Просто дар Господен. Из рая спустился ангел, оценил ситуацию и сманил их всех вниз в бар обещанием сенсационных откровений.

— Очаровательное создание, — осклабился я, — с медными волосами и фиалковыми глазками? Тогда это Дульси. Что еще стряслось?

— Два телефонных звонка. Лейтенант Джон Нолан просил ему позвонить. Еще мисс Карен Перно. Кажется, это о ней упоминалось в утренних газетах. Мертвая девушка была свидетельницей по делу, в которое вовлечена мисс Перно.

Я поджал губы.

— Номер она оставила?

— На вашем столе.

Я захватил бумаги в кабинет.

История попала в заголовки. «Отравленная девушка найдена мертвой в такси». О разводе Боба не упоминалось, и благодарить за это нужно Нолана. Но роль Вирны в истории с автокатастрофой Джеймса и Ивы Перно освещалась широко, с причудливыми размышлениями по поводу пропавшего свидетеля. Перепечатанные фотографии изображали «Кадиллак», сложившийся в гармошку. Флойд Дилон уклонился от каких-либо комментариев от имени своего клиента, Эрика Квимби. Племянница старика, Карен Перно, отказалась встречаться с репортерами, хотя все понимали, что полиция ее допрашивала. Вирну Форд запихивали в мою квартиру непосредственно перед самой смертью, и снова принимались рассуждать о целях ее визита. Адвокат Скотт Джордан работает в тесном сотрудничестве с полицией.

Я нашел клочок бумаги с номером Карен Перно и набрал его. Ответил женский голос, очевидно, прислуги, холодный, безличный, и после некоторых неизбежных препирательств я услышал красивое контральто, низкое и старательно отработанное.

— Это Вы — Скотт Джордан, угодивший прошлой ночью в неприятности?

Я ответил утвердительно.

— Есть важное дело, которое следует обсудить. Вы не могли бы вечером зайти ко мне?

— В какое время? — поинтересовался я.

— Как Вам будет удобно, — голос тек, как сироп, и был таким же приторным.

— Справедливо, — согласился я. — А адрес?