Зарубежная фантастика

Я поняла, что это беспристрастное суждение обо мне было правдой. И я не могла его оспаривать. Перспектива провести остаток среди этих розовых, шпионящих, мягкотелых Матерей с регулярными перерывами на роды, несомненно, быстро выбила бы меня из колеи.

— И что же тогда? — спросила я. — Сможете вы уменьшить эту тушу до нормальных размеров?

Она покачала головой.

— Скорее всего, нет, — хотя не знаю, такого еще не делали. Но даже если бы и смогли, вряд ли вы сможете ужиться в Докторате, не говоря уже о вашей приверженности влиянию Реакционизма.

Это понимала и я.

— Что тогда?

Она поколебалась, но затем сказала:

— Единственное действенное средство, которое мы может предложить — это гипнотическая операция, заменившая бы вашу память.

Как только до меня дошло значение этих слов, мною овладела паника. Я боролась с ней, убеждая себя, что они, по крайней мере, разумно изложили свое предложение. И мне необходимо ответить так же. И несмотря на это, прошло несколько минут, прежде чем я смогла ответить дрожащим голосом.

— Вы просите, чтобы я совершила самоубийство. Моя память и мой ум — одно и то же: это я. Потеряв их, я умру так же верно, как если бы вы убили мое тело.

Им нечего было возразить на это.

В этой жизни у меня осталось только одно — память, что ты любил меня, мой милый, милый Дональд. Ты живешь теперь только там. Если умрет она — это станет твоей второй смертью, навсегда.

В течение дня мое одиночество нарушали лишь нашествия малюток, сгибавшихся под тяжестью пищи. В остальное время я была наедине с моими мыслями, а они едва ли веселили.

— Откровенно говоря, — как сказала мне не без сочувствия одна из врачей, — мы не видим другого выхода. Умственные расстройства — самый большой источник беспокойства для нас со времен катастрофы, они случаются ежегодно. Даже если пострадавшие загружали себя неимоверным количеством работы, многие из них не могли приспособиться. А вам мы не может предложить и этого.

Я понимала, что со своей стороны она честно меня предостерегла. И я знала, что даже если галлюцинация, становящаяся день ото дня все реальнее, будет вынуждена растаять, я была в ловушке.

В течение долгого дня и последовавшей за ним ночи я упорно пыталась вернуть ту ясность, которую умудрилась внушить себе в самом начале, но не смогла. Я уже была не в состоянии справиться с наступившими на меня противоречиями, мои чувства слишком ясно свидетельствовали о реальности окружавшего мира, во всем настойчиво просматривался дух последовательности и логичности…

Отпустив мне на размышления 24 часа, в комнату явилось все то же трио.

— Я думаю, — сообщила я им, — что теперь лучше понимаю. То, что вы мне предлагаете — это безболезненное забвение, вроде того, что следует за умственным расстройством, Вы ведь не видите другого выбора?

— Нет, — согласилась главная из них, а две другие кивнули, — но во время гипноза нам, конечно-, понадобится ваше содействие.

— Знаю, — ответила я, — и понимаю также, что в данной ситуации возражать было бы пустой тратой времени. Поэтому я… я… да, я готова согласиться, но на одном условии.

Они вопросительно посмотрели на меня.

— Оно вот в чем, — объяснила я. — Вы должны сперва попытаться применить другой способ. Я хочу, чтобы вы мне сделали инъекцию чайнжуатина. Пусть это будет та же доза, что и в первый раз, количество я вам назову. Видите ли, если это очень идеальная галлюцинация или что-то вроде проекции, что придает им большое сходство с действительностью, то они как-то связаны с этим медикаментом. Я должна обязательно попытаться, ничего подобного со мной никогда еще не происходило. Поэтому я подумала, что если воспроизвести те же условия — или, скажем, поверить в это — у меня будет хотя бы шанс… Не знаю. Может, это и глупо, но даже если ничего не выйдет, хуже ведь не будет? Так что, вы позволите мне попытаться…?

Все три с минуту соображали.

— Не вижу причин, почему бы и нет… — сказала одна.

Главная из них кивнула.

— Не думаю, чтобы в данной ситуации были сложности с санкцией, — согласилась она. — Если вы хотите попытаться, справедливо дать вам возможность, но… я не очень-то на это надеюсь.

Во второй половине дня появились шесть малюток слуг, поспешно приготовивших меня и мою комнату к опыту. Затем прибыла еще одна, везя огромный, выше ее роста столик на колесах, уставленный бутылками, подносами и пузырьками, который она подкатила ко мне.

Вошли сразу три врача. Одна из малюток стала закатывать мой рукав. Та врач, что говорила больше всех, взглянула на меня дружелюбно, но серьезно.

— Это же чистый риск, понимаете? — сказала она.

— Понимаю. Но это мой единственный шанс. И я хочу его использовать.

Она кивнула, взяла шприц и пока малютка протирала мою гигантскую руку, проверила его. Потом приблизилась к кровати и застыла в сомнении.

— Ну же! — попросила я. — Иначе что ждет меня здесь?

Она кивнула и вонзила иглу…

* * *

Все вышеизложенное написано мною намеренно. Оно будет храниться в моем банке непрочитанным, пока это не понадобится.