Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения

Непрошеная повесть - Роман (начало XIV в.)

Как только рассеялась туманная дымка праздничного новогоднего утра, придворные дамы, служившие во дворце Томикодзи, появились в зале приемов, соперничая друг с другом в блеске нарядов. В то утро на мне было семислойное нижнее одеяние — цвет изменялся от бледно-розового до темно-красного: сверху платье пурпурного цвета, а еще одно светло-зеленое и красная накидка с рукавами. Верхнее платье было заткано узором с ветками цветущей сливы над изгородью в китайском духе. Обряд подношения праздничной чарки императо­ру исполнял мой отец, старший государственный советник. Когда я вернулась к себе, то увидела письмо, к нему были приложены восемь тонких нижних одеяний, накидки, верхние платья разных расцветок. К рукаву одного из них был приколот лист бумаги со стихами:

«Если нам не дано,
как птицам, бок о бок парящим,
крылья соеди­нить, —
пусть хотя бы наряд журавлиный
о любви напомнит порою!»

Но я завернула шелка обратно и послала со стихотворением:

«Ах, пристало ли мне
в златотканые платья рядиться,
доверяясь любви?
Как бы после в слезах горючих
не пришлось омыть те одежды».

Государь сообщил, что намеревается посетить нашу усадьбу в связи с переменой места, так предписывали астрологи во избежание несчастья. В моей спальне поставили роскошные ширмы, воскурили благовония, нарядили меня в белое платье и пурпурную раздвоенную юбку-хакама. Отец поучал меня, что я должна быть мягкой, уступчи­вой и повиноваться государю во всем. Но я не понимала, о чем все его наставления, и уснула крепким сном около жаровни с углем, ощущая только смутное недовольство. Когда я среди ночи внезапно проснулась, то увидела рядом с собой государя, он говорил, что полю­бил меня еще ребенком и долгие годы скрывал свои чувства, но вот пришла пора. Я ужасно смутилась и ничего не могла отвечать. Когда же расстроенный государь отбыл, то мне стало казаться, что это не государь, а какой-то новый, неизвестный мне человек, с которым нельзя разговаривать просто, как прежде. И мне стало жаль себя до слез. Тут принесли письмо от государя, а я даже не смогла ответить, к тому же подоспело послание от него, Юки-но Акэбоно, Снежного Рассвета:

«О, если к другому
склонишься ты сердцем, то знай:
в тоске безутешной
я, должно быть, погибну скоро,
словно дым на ветру растаю…»

На следующий день государь снова пожаловал, и хотя я не в силах была ему отвечать, все свершилось по его воле, и с горечью смотрела я на ясный месяц. Ночь просветлела, ударил рассветный колокол. Го­сударь клялся мне, что наша связь не прервется никогда. Луна клони­лась к западу, облака протянулись на восточном склоне неба, и государь был прекрасен в зеленом платье и светло-серой накидке. «Вот он каков, союз мужчин и женщин», — подумала я. Вспомни­лись мне строчки из «Повести о принце Гэндзи»: «Из-за любви госу­даря промокли от слез рукава…» Месяц совсем побелел, а я стояла, обессилевшая от слез, провожая государя, и он внезапно подхватил меня на руки и посадил в карету. Так он увез меня во дворец Томикодзи. Государь проводил со мной ночь за ночью, но мне было стран­но, отчего в душе моей живет образ того, кто написал мне:

«О, если к другому
склонишься ты сердцем, то знай…»

Когда же я возвратилась домой, то почему-то стала с нетерпением ждать посланий от государя. Но во дворце заработали злые языки, го­сударыня относилась ко мне все хуже и хуже.