Зарубежная литература средних веков. Хрестоматия

И магистр тогда, как мог,
Поднялся, не чуя ног,
И промолвил осторожно:

Магистр

Смерть-голубка, если можно,

О себе поведай кратко:
Кто отец твой и кто матка
И живешь ли долгий век?

Смерть

Сотворен был человек

Для бессмертья и для счастья;
Бог его могучей властью
Наделил над всем живым
Птицей, рыбой и лесным
Зверем он повелевал.
И когда Адам раз спал,
Из ребра его мгновенно,
В красоте еще нетленной,
Еву создал добрый бог.
Без забот и без тревог
Мог вкушать бытья отраду
Человек под сенью сада
Рая дивные плоды,
Не страшася божьей мзды,
Есть могли Адам и Ева.
И одно лишь только древо
Бог им трогать заказал
И при этом так сказала:
«Тот, кто вкусит этот плод,
Смерть познает и умрет».
И случилось, в светозарный
Рай проник, как змей коварный,
Искуситель — темный дух.
И склонивши Евы слух,
Пробудил он в ней желанье
Плод вкусить от древа знанья.
Но едва лишь Евы рот
Откусил запретный плод,
Как урочный пробил час
И на свет я родилась.
И плодом все тем ж самым
Ева делится с Адамом.
Божьим гневом тут проклятью
Обречен был без изъятая
Весь злосчастный род людской:
Стал бессилен предо мной.

Магистр

Смерть-голубка, мне неясно,

Пред тобою чем несчастный
Провинился род людей?
Непокорностью своей
Прогневили люди бога, —
Для чего же ты столь строго
Все орудуешь косой,
Истребляя род людской?
Может, видишь мало чести?
А когда б на лучшем тесте
Для тебя калач испечь,
И просить тебя не сечь
Вкривь и вкось своей косою, —
Ты не стала бы другою?

Смерть

Ну, магистр, ты свой калач,

Цел пока, подальше спрячь.
Не нуждаюсь я в почете.
Я верна моей заботе:
Все живое истреблять.
И могу тебе сказать,
Что такой Создатель властью —
Вам на горе и несчастье —
С той поры меня облек,
Что кошу любой я срок
И усталости не знаю.
Я от края и до края
Исходила этот свет,
И нигде преград мне нет.
Через реки, через воды
Я хожу, не зная брода.
Край закатный иль восток —
Всюду будет смерти прок,
И везде, где есть живое,
Я явлюсь с моей косою.
Это праздник, а не бремя —
Истреблять людское племя.
Я не делаю различий,
И таков уж мой обычай:
Будь здоров кто иль больной,
Очень умный иль шальной,
Молодой иль очень старый
Не жалею я удары,
И кошу их всех подряд,
Будь он беден иль богат,
Шляхту, графов, воевод
И крестьян, простой народ.
С короля собью корону,
Совлеку его я с трона,
Подниму за волоса —
Тут как тут моя коса.
К императора чертогу
Я найду всегда дорогу.
Мудрецы и звездочеты
И еще народ без счета —
Пекарь, мастер иль купец —
Всех один их ждет конец.
Завелось еще так встарь:
Воду в пиво льет корчмарь.
И у бочки я нередко
Бью плутов косою метко;
Отправляю прямо в ад,
Где им глотку просмолят.
От велика и до мала
Все живое, чтоб дрожало
Предо мной, — я так хочу.
Всех косою проучу.
Я сразила Голиафа,
Тоже Анну Каиафу;
И предателя Иуду
Я повесила, паскуду;
И распяты были мной
Добрый вор, а также злой.
Лишь один-единый раз
Я косою осеклась:
На Голгофе мной когда-то
Был сражен Христос распятый;
Власть моя была лишь тень:
Он воскрес на третий день.
Бью я доброго и злого,
Но охотнее — второго.
И тому, кто полон злости,
Я легко ломаю кости.
Коль тебя не убедила
И в мою не веришь силу,
То тебе я прямо к носу
Поднести готова косу.
Ты попробуй, как остра.
Мать, супруга и сестра
Будут плакать над тобою
Лишь коснусь тебя косою.
От меня спасенья нет, —
Ты покинешь божий свет.
Мной когда-то поражен
Царь премудрый Соломон;
И могучего Самсона,
И красавца Абсолона,
И еще премного мужей
Что по славе их не хуже.
Теодориха-остгота,
Рима вечного оплоты —
Полководцев и царей,
Без числа косой своей
До сих пор я покосила,
Но совсем не утолила
Ни охоту и ни прыть —
Все косить бы да косить.

Магистр

Смерть-голубка, а когда ты

Злополучный и проклятый
Истребишь весь род людской,
Что же станется с тобой?
Ведь застыв, сложивши руки,
Изведешься ты от скуки.
Перестань, пока не поздно,
Ты свирепствовать так грозно.
Хоть немного отдохни,
Для себя людей храни.

Смерть

Ах, магистр мой, глупой речью

Не нажил бы ты увечья!
Терпеливо до сих пор
Я сносила весь твой вздор.
Не испытывай терпенья,
Не вводи во искушенье.
А не то я в час неровный
На холодный пол церковный
Уложу тебя опять,
И не сможешь больше встать,
Вижу я, что ты не быстр
Разуменьем, мой магистр.
В мире грех царит покуда,
Без работы я не буду.
И милей отрад мне всех
Этот древний плотский грех.
Так во власти вожделенья
Без конца творит рожденья
В нем погрязший человек.
Пусть течет за веком век,
Без конца проходит время,
Но живет людское племя,
И всегда большой улов
Для косы моей готов.

Магистр

Смерть-голубка, попрошу я,

Объясни мне вещь такую:
Ведь, наверно, не напрасно
И умелых и прекрасных
В свете много докторов?
У тебя отнять улов
Не под силу ль врачеванью —
Медицинскому их знанью?
Не грозят ли смерти царству
Их отменные лекарства?
Будет, верно, по плечу
Знаменитому врачу
Показать свое проворство:
Жизнь спасти от смерти черствой?

Смерть

Повидала их немало, —

Пустозвонные бахвалы.
Врач колдует так и сяк,
И надеется чудак,
Распростерт на смертном ложе,
Что ему еще поможет
Из толченых разных трав
Благодетельный состав,
Что врачи в железных ступах
Для доверчивых и глупых
Умирающих толкут.
А глядишь — я тут как тут!
Наступили, значит, сроки,
И без всякой проволоки
В черный ад иль в небеса
Здесь пошлет моя коса
Легковерного больного.
Нет спасенья никакого!
Пусть хоть целый огород
В ступке врач своей столчет, —
Не взросло еще доныне
Ни ромашки, ни полыни,
Что могли бы излечить
Иль кончину отдалить.
Все врачебные проказы
Пресеку косой я сразу.
Пусть запасы всех аптек
Принимает человек,
Все их льет себе в утробу —
Не уйти ему от гроба.
Час пробьет, я и врача
Как хвачу косой с плеча,
Так что докторскую шею
Не спасти тогда шалфею.
Нерушимо смерти царство, —
Что поделают лекарства?