Зарубежная любовная лирика

Избави Бог, судивший рабство мне,
Чтоб я и в мыслях требовал отчета,
Как ты проводишь дни наедине.
Ждать приказаний – вся моя забота!
Я твой вассал. Пусть обречет меня
Твоя свобода на тюрьму разлуки:
Терпение, готовое на муки,
Удары примет, голову склоня.
Права твоей свободы – без предела.
Где хочешь будь; располагай собой
Как вздумаешь; в твоих руках всецело
Прощать себе любой проступок свой.
Я должен ждать – пусть в муках изнывая, —
Твоих забав ничем не порицая.

LXIII

Придет пора, когда моя любовь,
Как я теперь, от времени завянет,
Когда часы в тебе иссушат кровь,
Избороздят твое чело и канет
В пучину ночи день твоей весны;
И с нею все твое очарованье,
Без всякого следа воспоминанья,
Потонет в вечной тьме, как тонут сны.
Предвидя грозный миг исчезновенья,
Я отвращу губящую косу,
Избавлю я навек от разрушенья
Коль не тебя, то черт твоих красу,

В моих стихах твой лик изобразив —

В них будешь ты и вечно юн, и жив!

LXXI

Когда умру, забудь меня тотчас,
Как скорбно скажет колокола медь,
Что в гнусном этом мире я угас,
И средь червей гнуснейших буду тлеть.

Ты, глядя в эти строки, слез не лей;

И руку, что писала их, забудь:
Я должен сгинуть в памяти твоей,
Чтобы со мной ушла утраты жуть.

И разорви прощальный мой сонет,

И тут же позабудь былые дни;
На свете за любовь пощады нет,
И ты со мной любовь похорони,

Чтоб мир не смог подслушать и проклясть

Твой горький плач, твою былую страсть.

LXXII

Чтоб не пытали, где твоя любовь
Хорошее во мне живом сыскала,
Умершему забвенье уготовь,
Поскольку стоил он отменно мало.

Ведь во спасенье призванная ложь

Прибавит лишь позора, а не блеска:
Как жалкие достоинства ни множь —
У истины не вымолить довеска.

О, пусть любовь не выучится лжи!

Чтоб не грешить любви священной ради,
Ты память вместе с прахом положи,
На кладбище одном, в одной ограде,

Дабы молва оставила в покое

Любившую ничтожество такое.

LXXIII

Я той порою года предстаю,
Когда последний лист уже исчез,
И птицы песнь окончили свою,
И мертвым храмом стал холодный лес.

Я предстаю поблекшей полосой

На западе, когда закат ослеп;
И ночь, как смерть, разит ее косой,
И замыкает мир, как черный склеп.

Я предстаю мерцающим огнем,

Истлевшим в пепле юности былой,
Что ясный жар поддерживала в нем,
И погубила, сделавшись золой.

И ты с двойною нежностью во взоре

Глядишь на то, чего лишишься вскоре.

LXXIX