Зарубежная повесть

— Нет. Если бы его предложение меня оскорбило, это значило бы, что оно отвечало какой-то моей подсознательной, подавленной потребности. А тут все было настолько нелепо, что никак меня не задело… Прежде чем уйти, он оставил мне свою визитную карточку с фамилией и адресом — «на случай, если вы передумаете». Это столп общества, лейтенант, как и сотни других дельцов, которые торгуют проститутками и наркотиками или ведут операции на черном рынке. Они неотъемлемая часть той политико-экономической системы, которую вы стремитесь сохранить любой ценой… Но продолжайте свою историю. Итак, вы заплатили за девушку…

— Да, — пробормотал он в некотором замешательстве. — Потом стал регулярно встречаться с ней в комнате на верхнем этаже кафе «Каравелла». Плату за каждый час берет женщина, которая работает на эту собаку. Все это очень грязно. Но всего хуже то, что… что… я не знаю, как вам объяснить…

Учительница помогла ему закончить фразу:

— Хуже всего то, что эти случайные встречи стали чем-то другим. Эта девушка затронула ваши чувства, не правда ли?

— Да.

— Как ее зовут?

— Я так и не научился правильно выговаривать два ее имени. Первое звучит как буква алфавита — «Ку». Так я ее и называю. Любопытно, потому что в детстве буква «Ку» ассоциировалась у меня с названием тайного общества на юге моей страны — оно преследует негров. Члены этого общества носят белые балахоны, прячут лицо под высоким остроконечным капюшоном — как инквизиторы на иллюстрациях в исторических книгах… Да, инквизиторы, те, кто сжигал еретиков. Долгое время слово «еретик» ассоциировалось у меня с фигурой моей матери — после той ночи, когда на лужайке возле нашего дома зажгли огненный крест. Я боялся, что они сожгут и мою мать… — Он замолчал, погрузившись в воспоминания. — Буква «Ку» всегда была для меня мрачной буквой. Теперь же она символизирует женщину, пробудившую во мне… привязанность. Разве не смешно?

— Значит, страшные ассоциации исчезли?

— Не думаю. У меня есть предчувствие, что рано или поздно я буду как-то наказан за эту девушку. Может быть, слова — только тени, но какой силой эти тени обладают! Какой магией!

— Согласна. Но мы должны защищаться от всякого слова, от всякого оборота речи, которые искажают для нас мир, отторгают нас от людей, от самых корней жизни.

— Но как? Как от них защищаться?

— Очень просто. Повторите одно слово много раз подряд, пока оно не потеряет своего смысла. Тогда «Ку» перестанет означать призраки вашего детства и даже не будет больше символизировать ваши «греховные» отношения с этой девочкой… а она все так же будет ждать вас (безымянная, но это не важно!) на верхнем этаже кафе «Каравелла». Если, с другой стороны, вы не преодолеете страха, который вам внушают инициалы или название чудовищного тайного общества, то откуда у вас возьмется мужество бороться с ним в реальном плане? Ведь именно с помощью слов, символов и метафор нас гипнотизируют демагоги, нами управляют диктаторы.

Она покачала головой, рассматривая в наступившем молчании свое отражение в ложечке.

— И почему именно отношения с Ку превратились для вас в проблему? Она ведь вас любит?

— Как ни странно, я не знаю. Я боялся спрашивать ее об этом. Но если бы и спросил, то она, наверно, ответила бы мне вежливой профессиональной ложью. К тому же нам трудно объясняться. Я знаю лишь около десятка слов, фраз ее языка. А она моего — и того меньше. И все же мы понимаем друг друга… а когда не понимаем, то прибегаем к помощи жестов. Но вот что меня мучит: полюбив…

— Договаривайте без боязни: полюбив проститутку. Считайте это слово не эпитетом, а простым обозначением профессии.

— Пусть так. Но, полюбив ее, я изменяю жене. С другой стороны, меня мучает, а иногда прямо-таки бесит мысль, что Ку достается самая ничтожная доля того, что я плачу за нее субъекту, который ее эксплуатирует. И еще одно совершенно невыносимо: мысль о том, что я у Ку не один, что таких, как я, много. Вот и сегодня Ку, должно быть, уже отдавала свое тело многим другим.

— Это ревность или сострадание?

— Наверно, и то и другое.

— Если бы вы твердо знали, что испытываете к этой бедной девочке именно сострадание, а не ревность, я бы могла надеяться на ваше спасение, лейтенант. Только не спрашивайте, что именно я понимаю под спасением.

— Я узнал, что во время войны пятьдесят четвертого года, когда Ку было двенадцать лет — всего двенадцать! — ее изнасиловал белый наемник… он был из вашей страны. В тот день, когда мне это рассказали, я был так потрясен, что не мог к ней прикоснуться.

— А вам не пришла в голову мысль продолжить эту аналогию? Сегодня насильники не вы ли?

— Прошу вас, не терзайте меня!

Она примирительно протянула к нему руку через стол и быстро коснулась его руки.

— Хорошо, — сказала она. — Но взглянем на факты. Завтра вы возвращаетесь домой. Это означает конец вашей связи с Ку. Об остальном позаботится время.

Он помотал головой, словно стараясь отогнать назойливую муху. Потом внезапно схватил рюмку и залпом допил оставшееся в ней вино.