Зарубежная повесть

«Даже цветные, — подумал он, переходя улицу, — не могут долго жить вдали от родины, хотя она их и отвергает». Черные певцы, черные писатели, другие черные представители интеллигенции его родины посещают Европу, где к ним обычно относятся как к людям и принимают повсюду. Они даже спят с белыми женщинами. Они говорят и пишут о своей родине с горечью и ожесточением и все-таки в конце концов возвращаются туда, потому что не могут вынести разлуки со своей страной, хотя там их считают гражданами третьего сорта — ко второму сорту относятся породистые собаки и кошки… И впервые за весь день лейтенанту остро захотелось вернуться домой, бежать от этого азиатского кошмара, снова насладиться комфортом, машинами, хорошо организованным бытом в стране, где он родился. Он подумал о жене и почувствовал угрызения совести. Представил себе, как сын идет сейчас рядом с ней и голова у него перевязана окровавленными бинтами… «Куда ты идешь, папа?» — «Иду спать с потаскухой. Выслушай, мальчик, то, что я тебе скажу. Твой отец — предатель. Я предал собственного отца. Я предал свою мать. Я предал свою расу. Теперь я еще раз предам свою жену, твою мать. Уходи отсюда! Может быть, сегодня проститутка от меня забеременеет. Значит, я предам и тебя тоже». (Как можно думать, будто ты ощущаешь то, чего в действительности совсем не ощущаешь?) Пот лил все сильнее. Он вытащил платок и вытер лицо. Дойдя до угла площади, увидел светящуюся красно-синюю вывеску — «Кафе „Каравелла“». Лейтенант остановился, внезапно осознав всю дикость создавшейся ситуации. Он в этом месте, в этот час… Идет к проститутке… Местной. Сколько раз в юности он с восторгом рассматривал на цветных иллюстрациях изящные фигурки — стройные, гибкие, в черных одеждах, с лицами, наполовину прикрытыми коническими соломенными шляпами… «Кто я?» — спросил он себя. У него в кармане были документы с его фамилией и номером. (Номер до известной степени важнее, чем фамилия. Недалек тот день, когда все люди станут лишь номерами в огромной счетно-вычислительной машине. И эта машина претворится тогда в бога новой эры.)

Не раз, когда он бывал с Ку, он воображал, что его ударяет ножом в спину враг, незаметно пробравшийся в комнату. Он представлял, как, забрав документы, они бросают его труп в глухом переулке или в реку… Тот, кто нашел бы его, увидел бы только: это человек. А его соотечественник добавил бы: черный. Его труп положили бы в морге для опознания. Но если бы и удалось установить его фамилию, номер, все равно это не возвратило бы ему жизнь. Ведь удостоверение личности — всего лишь комбинация букв, знаков и цифр.

Он снова вспомнил учительницу. Тени… Он произнес потихоньку собственную фамилию — много, много раз, пока комбинация слогов не утратила смысла. Он проделал то же с названием этого города и этой страны. Потом медленно — чувствуя, как сжимается горло, — пошел через площадь к кафе.

Издали все еще доносился грохот канонады.

~~~

Он вошел в кафе, где за столиками и у стойки пили солдаты и штатские, почти все в обществе туземных женщин. Из музыкального автомата вырывались резкие звуки электрических гитар и гортанные голоса нестройного квартета, который, как показалось лейтенанту, повторял с отчаянной настойчивостью одну и ту же фразу из трех слов. (Сколько из находящихся здесь мужчин уже спали с Ку?)

Он подошел к кассе. Мадам улыбнулась ему, показав гнилые зубы. Эта одетая в черный халат толстуха с густо накрашенным лицом начала лысеть — в глаза сразу бросались прогалины в ее напомаженных волосах.

— А! Господин лейтенант! Добрый вечер. Девочка уже наверху и ждет вас. — Она взглянула на стенные часы. — Вы пришли на три минуты позже. Ваш час кончается ровно в десять. Каждая минута сверх этого времени оплачивается отдельно.

— Сколько с меня? — спросил он, избегая смотреть ей в глаза.

— А? Она мне сказала, что вы завтра уезжаете, это правда?

— Правда.

— Навсегда?

— Да.

— Тогда этот вечер совершенно особенный. Я положила на лед большую бутылку шампанского. Только, пожалуйста, не разбивайте бокалы, хорошо? Хозяин этого не любит. Вчера наверху один солдат, выпив, разбил бокал. А клиент, который пользовался комнатой после него, порезался. В постели остался осколок…

— Хорошо! Хорошо! Скажите, сколько я должен заплатить.

— Посмотрим… — Как обычно, она принялась быстро подсчитывать на бумажке, а он нетерпеливо ждал. — Вот и готово, господин лейтенант! Совершенные пустяки… Тут всё — комната, вино и девушка.

Он увидел, что итог заметно выше обычного, но заплатил не споря и прибавил чаевые для мадам, которая, поклонившись, воскликнула:

— Желаю вам, господин офицер, на этот вечер мощь белого тигра!

Она взяла поднос с бутылкой шампанского и бокалами и пошла наверх. Он последовал за ней. Узкая лестница пахла плесенью, ступеньки под их ногами скрипели. Комната находилась над главным залом кафе.

— Уходите! — приказал лейтенант. — Оставьте поднос на столе и уходите.

Он вошел в комнату только после того, как мадам ушла.