Зарубежный детектив 1979

В десять утра он появился в морге. Труп Павелчака сторожил человек, приставленный Максом. Заведующий моргом, невзрачный человечек с расплывчатыми чертами лица, толстыми очками и прилизанными по лысому черепу прядками светлых волос, был преисполнен волнения, ибо чувствовал себя причастным к «государственным секретам», заговорам и так далее. Когда же «первый помощник палаты» представил ему Нормана как «большого начальника», он совсем растерялся.

Норману не стоило большого труда объяснить человечку, в чем дело, тем более что он вообще ничего не объяснял. Лишь смутно упомянул о «государственной безопасности», и, казалось, человечек вот-вот вытянется по стойке «смирно». Норман заверил его, что в четыре часа дня они заберут трупы Сан Хиля и Павелчака, и попросил (почти приказал) сделать вскрытие.

В 11.30 Норман позвонил Чарли Мелтону и поручил ему все связанное с Павелчаком: известить семью, организовать все в похоронном бюро и заняться похоронами. Ему же он поручил и жену Сан Хиля: найти место в хорошей частной клинике на Кинз и в 7.30 вечера ждать его с каретой «Скорой помощи» у госпиталя управления.

Было без пяти двенадцать дня. Норман погасил сигарету.

— Пройдите, пожалуйста, мистер Норман, — сказала секретарша.

— Сони нет, — нервно бросил Хосеито Менокаль.

— А что еще ты смог разузнать? — спросил Фико Таблада, выпуская дым через нос.

— Какого черта, Фико? Убили Роберто — вот что сейчас главное.

Таблада снова вспомнил свой вчерашний телефонный разговор с Роберто Сан Хилем: «Ортис хочет меня видеть». «Он в Нью-Йорке?»

«Нет, мне позвонил некий... Рамон Сьерра. Ты его знаешь?» «Никогда о нем не слышал».

Сан Хиль обещал позвонить ему после семи вечера. В десять Фико охватила тревога, и он позвонил Хосеито Менокалю и попросил его съездить на Парк-авеню. В двенадцать ночи Хосеито перезвонил и сказал, что квартира Сан Хиля не отвечает.

Рано утром на следующий день Хосеито снова вернулся на Парк-авеню и нашел там группу полицейских и кареты «Скорой помощи». Он смешался с толпой зевак и увидел, как на носилках выносили тело Сан Хиля и еще какого-то незнакомого ему человека.

Он бросился к Фико Табладе. Но где же Соня, жена Сан Хиля?

— Думаю, что толстяк Ортис должен кое-что объяснить нам, — пробормотал Фико. — Который час?

— Девять тридцать.

— В двенадцать я буду ждать тебя в аэропорту. Если придешь раньше, возьми два билета на Лос-Анджелес.

Без пяти двенадцать. Стюарт Дьюк сидел в кабинете, молча покусывая кончик сигары. Он размышлял о том, что сказать Майку Норману. Видимо, случилось серьезное, потому что Майк

рано утром позвонил его секретарше и срочно попросил встречу на двенадцать дня.

Он откинулся назад на вертящемся стуле с высокой спинкой и положил палец на красную кнопку вызова, но не нажал ее.

С того самого мгновения, когда утром секретарша сказала, что Майк Норман прибудет ровно в полдень для какого-то сверхсрочного сообщения, Дьюка охватило чувство легкой тревоги. Он так и не сумел справиться с ним. Отчего такое нервное напряжение? Раньше он даже не вспомнил бы о встрече до того самого момента, пока не нажмет кнопку и не попросит секретаршу пропустить посетителя в кабинет. Но это в прошлом. Сегодня же все утро в голове теснились какие-то смутные мысли. Да, уверенность в себе и закалка остались позади. И вовсе не потому, что он, Стюарт Дьюк, вдруг мгновенно состарился (хотя он действительно постарел). Просто слишком быстро изменился мир и оставил его в хвосте.

Наконец он решился.

Крепко прикусил зубами сигару и нажал кнопку. Минуту спустя, побледневший, но как всегда подтянутый и самоуверенный, Норман вошел в кабинет.

Они летели над белым ковром облаков. Самолет забрался более чем на пятикилометровую высоту, внизу проплывали горы. Сейчас 12.40 дня, в 14.00 они прибудут в Майами.

Рикардо машинально листал купленный в аэропорту номер «Таймса», но его взгляд скользил, не задерживаясь, до строчкам. Мысли блуждали далеко.