Зарубежный детектив

— Мне кажется, наш враг носит темные очки и у него рыжая борода…

В этот момент на улице послышался свист.

Словно кто-то подавал сигнал.

Глава V Темные очки, рыжая борода

— Вы слышали? — спросила Асунсьон.

— Должно быть, швейцар из гостиницы хочет остановить такси, — заметил Сантер.

— Кстати, моя машина все еще ждет на углу улицы, — спохватился Жернико. — Я оставил там вещи Намота и собственный багаж.

— Что за идея — остановить такси так далеко!.. Значит, ты боялся, что за тобой следят?

Жернико кивнул головой и знаком призвал друга к молчанию. А сам тем временем, казалось, прислушивался к доносившимся с улицы шумам. Сантер подумал было, что Марсель надеется опять услышать свист или что-то в этом роде, но вскоре понял свою ошибку.

— Гроза уходит? — спросил Жернико. Потом, немного помолчав, добавил: — Думаю, что на сегодня все…

— Конечно! — обрадовался Сантер. — Теперь ты можешь вздохнуть спокойно!

Он подвинул к Жернико коктейль, приготовленный незадолго до его прихода.

— Выпей. Это сразу ставит человека на ноги.

Жернико последовал его совету, и легкий румянец не замедлил появиться на его щеках.

— Мне уже лучше! — с удовлетворением отметил он. — Гораздо лучше! Наверное, я произвел на вас странное впечатление… тягостное впечатление? Но гроза — ты-то это знаешь, Сантер, — страшно действует мне на нервы, отнимает все силы. Если во время грозы загорится дом, я пальцем не смогу пошевелить, чтобы погасить пожар… Будь любезен, Жорж, сделай мне еще коктейль.

— С удовольствием, — отозвался Сантер.

Не пройдет и двух минут, как с Жернико можно будет поговорить всерьез. Он искренне радовался этому, хотя и не мог избавиться от назойливого чувства беспокойства.

Что же касается Асунсьон, то она, не поднимая глаз, теребила в руках свой золотой крестик. Лицо ее снова стало непроницаемым, и Жернико избегал смотреть на нее.

К величайшему удивлению Сантера, он первым нарушил молчание.

— Этого человека я встретил как-то вечером на одной из улиц Пекина, — рассказывал Жернико. — Глаза его скрывали темные очки, но я готов поклясться, что они смотрели на меня. Когда же на «Аквитании» я оказался на верхней палубе всего через несколько секунд после смертельного падения Намота, мне почудилось, будто я видел убегающего человека, помнишь, я говорил тебе об этом. Мне почудилось также, что у человека этого была борода; осанка и весь его облик напомнили мне того… Хотя, конечно, я мог и ошибиться, ведь стоит однажды увидеть чье-то лицо и запомнить его, как оно будет потом всюду мерещиться… Беда в том, что эти темные очки и эту яркую бороду мне довелось увидеть еще раз!.. Случилось это в тот момент, когда такси, на котором я к тебе приехал, отъезжало от вокзала. Незнакомец неподвижно стоял на краю тротуара, причем нисколько не таясь, и в ту же минуту меня пронзила уверенность, что он следовал за нами от самого Пекина, что это он бросил Намота в море — возможно, сначала оглушив его, — и что завтра, если не раньше, он возьмется за меня, за всех нас…

— Но почему? — изумился Сантер.

— Почему?.. Мне пришла в голову одна мысль, — ответил Жернико. — Конечно, это всего лишь предположение, которое, однако, все объясняет. Представь себе на минуту, что этот человек — либо кто-то другой — узнал, что мы с Намотом разбогатели, узнал и о том, какой договор мы заключили пять лет назад, договор, который связывает нас всех шестерых…

— Ну и что?

— А то, что этот человек, убив Намота, убьет потом и меня, убьет тебя, убьет нас всех, одного за другим!

— Это совершенно немыслимо! — возразил Сантер.

— Отчего же? Послушай… Мы должны поделить нашу… нашу добычу. Не знаю, добились ли чего остальные, но…

— Перлонжуру не повезло.

— Неважно! Тиньоль и Грибб тоже могут вернуться ни с чем, бедными, как Иов. Но в результате дележки они станут богатыми. И вот что получается… Нам шестерым — шестерым минус один уже! — причитается определенная доля богатства, которое исчисляется миллионами. Каждый раз, как один из нас исчезает, доля тех, кто остается, соответственно увеличивается. Если дьявольская сила, которая, как я чувствую, нацелена именно на это, обрушится на нас, возможно, очень скоро в живых останется лишь кто-то один из наших. В руках его сосредоточится значительное состояние… И тогда тот нанесет свой последний удар!

— Воображение у тебя сказочное, — усмехнулся Сантер. — То, что ты рассказываешь тут, намного увлекательнее любого американского фильма. Только не выдерживает никакой критики.

— Это почему же?

— Жизнь далеко не роман с продолжением. Тебя послушать, так человеку этому пришлось бы дожидаться целых пять лет, причем без всякой уверенности в нашем успехе: мы все могли вернуться с пустыми карманами!

— Необязательно, он мог узнать об этом много времени спустя после нашего отъезда, например, два года назад или год, а может, и всего-то полгода.

— Но как? От кого?

— Одному Богу известно.