Зарубежный детектив

— Вспомните, Драмм, что я позвонил в полицию и передал носовой платок, как только он ко мне попал, а мисс Сибли мне его отдала, как только получила от водителя. Я занимался тем, что проверял, насколько крепка память у таксиста. Можете меня повесить, но я-то знал, что к тому времени, как вы кончите его натаскивать, он уверует, что имел дело с одной только подсудимой, и никакие перекрестные допросы не смогут поколебать этой веры. Я первый подверг его перекрестному допросу, причем не стал задавать вопросы, а преподал ему предметный урок, только и всего. Я действовал в рамках своих прав.

Судья Маркхем взглянул на Перри Мейсона, и в глазах его мелькнул озорной огонек.

— Что ж, — сказал он, — в настоящее время от суда не требуется выносить суждение о нравственной стороне данного вопроса, как и о том, имела ли место кража носового платка. От суда требуется всего только распорядиться, чтобы в соответствии с вашей, адвокат, просьбой вашим свидетелям была предоставлена возможность давать показания в суде и чтобы полиция не пыталась на них давить.

— Больше я ни о чем не прошу, — заявил Перри Мейсон, не сводя, однако, глаз с Клода Драмма. — Я знаю, что делаю, и отвечаю за это, но я не допущу, чтобы женщину — любую женщину — запугивала банда молодцов.

— За то, что вы сделали, вас ждет разбирательство в конфликтной комиссии Ассоциации адвокатов! — воскликнул Клод Драмм.

— Не возражаю, — парировал Мейсон. — Буду счастлив обсудить там с вами эту проблему. Но до тех пор — руки прочь от моих свидетелей.

— Господа, господа! — пресек перепалку, вставая, судья Маркхем. — Я вынужден призвать вас к порядку. Адвокат Мейсон выступил с ходатайством, и вам, мистер Драмм, должно быть ясно, что оно законно. Если защита вызвала это лицо в суд в качестве свидетеля, будьте добры воздержаться от попыток оказать на него нажим.

Клод Драмм сглотнул и заметно переменился в лице.

— Хорошо, — сказал он.

— Прошу сюда, — произнес Перри Мейсон, улыбаясь и беря Мэй Сибли за руку, чтобы увести из кабинета.

Когда он открыл дверь в зал суда, их встретили ослепительная вспышка света и внезапный хлопок.

Девушка взвизгнула и закрыла лицо.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Перри Мейсон, — это всего лишь фотокорреспонденты из газет, они вас снимают.

Клод Драмм протиснулся к Мейсону; лицо его было бледно, глаза горели.

— Вы нарочно все это подстроили, — произнес он, — чтобы газеты расписали эту историю с переодеваниями на первых полосах.

— Вы против? — ухмыльнулся Перри Мейсон.

— И еще как! — взорвался Клод Драмм.

— В таком случае, — раздельно произнес Перри Мейсон с угрозой в голосе, — поосторожней со своими протестами.

Долгую минуту эти двое мерили друг друга взглядом; Клод Драмм, побелевший от бешенства, но бессильный перед железной твердостью адвоката по уголовным делам, прочел в его жестком взгляде, что побит. Все еще клокоча от ярости, он повернулся на каблуках и вышел.

Перри Мейсон обратился к Мэй Сибли:

— Я не хотел, чтобы вы разговаривали с полицейскими, но не вижу причин, почему бы вам не поговорить с репортерами.

— Что мне им сказать? — спросила она.

— Расскажите все, что знаете, — ответил он и, приподняв шляпу, направился к выходу. В дверях зала суда он обернулся. С полдюжины газетных репортеров взяли Мэй Сибли в кольцо и наперегонки забрасывали вопросами.

Продолжая улыбаться, Перри Мейсон толкнул двустворчатую дверь и вышел в коридор.

ГЛАВА XVIII

Войдя в контору, Перри Мейсон сверился с наручными часами. На улице было холодно и ветрено, в комнате же уютно урчали батареи. Было ровно без четверти девять.

Перри Мейсон включил свет и поставил кожаный чемоданчик на стол Деллы Стрит. Он отстегнул застежку, сиял крышку — и перед ним появилась портативная пишущая машинка. Из кармана пальто он извлек перчатки и натянул их, а из портфеля вытащил несколько листков бумаги и конверт с маркой. Не успел он положить их на стол, как вошла Делла Стрит.

— Вы читали газеты? — спросила она, закрыв дверь и снимая меховую шубку.

— Да, — ответил он, широко улыбнувшись.

— Скажите, вы организовали весь этот спектакль, чтобы припасти к концу дня эффектный удар?

— Конечно, — согласился он. — Почему бы и нет?

— Вам не кажется, что вы едва не нарушили закон? У вас могут быть неприятности в конфликтной комиссии?

— Едва ли, — ответил он. — Это был законный перекрестный допрос.

— Как это — перекрестный допрос? — удивилась она.

— Никто бы не стал возражать, если б я выстроил в ряд несколько женщин и попросил Сэма Марсона указать ту, которая потеряла платочек у него в машине. Никто бы не стал возражать, если б я сам показал на одну из них и сказал, что, по-моему, это та самая. Никто бы не стал возражать, если б я подвел к нему женщину и спросил, уверен ли он, что это та самая, или сказал ему — вот она.

— Ну и что?