Зарубежный детектив - 88

— Так я и знала! — воскликнула она, но без тени волнения, и это привело Шпагу в тихое бешенство. А она злорадно порадовалась, что предсказания мадам Лупис сбываются, и главное, после тысяч и тысяч восторженных, дурацких эпитетов кто-то назвал его паяцем, каковым она и считала мужа. Заметив однажды, что, в об-щем-то, безобидное слово «паяц» больнее всего задевает его самолюбие, она во время исступленных ссор всегда сама так его называла. Он же очень себя ценил и считал подобное оскорбление не только незаслуженным, но и подлым.

Ну вот, а теперь еще кто-то убедился, что ее муж — паяц.

— Что?

Шпага вскочил и со злобой подбежал к жене, что прямо-таки поразило Валенцано — в студии Шпага даже с простыми помощницами обращался деликатнейшим образом, словно это фарфоровые статуэтки.

— Что ты знала?

— Что тебе хотят навредить. Лупис сказала, что ты сейчас в самой критической фазе.

— Кто хочет мне навредить?

— Этого она не открыла.

Шпага деланно захохотал. Конечно. Взяла и не сказала, эта корова. Приходит, раскидывает свои гнусные сети, а потом, мило так, предупреждает — ваш муж в ловушке. Тут он, к собственному удивлению, понял, что в самом деле поверил предсказаниям старухи в дурацком полутраурном платье. До сих пор он в душе обвинял эту ведьму лишь в наглости, не решаясь признать, что она — вестник несчастья. А вот теперь это подтвердилось.

— Но что она, черт побери, в точности сказала?

— Что в созвездии Близнецов и Марса наступила критическая фаза. А это грозит тебе неприятностями на весь цикл, который начался сегодня.

— Разрешите посмотреть? — робко сказал секретарь Валенцано, протягивая руку к письму. Пока он заметил лишь, что автор письма даже не прибег к печатным буквам.

Шпага неохотно протянул ему письмо и спросил:

— Они хоть сказали, где сейчас находится Пьерантони?

— Нет. У него сегодня свободный день. Но они постараются его разыскать.

Валенцано сразу отметил, что написано письмо изящным почерком. Анонимный адресат явно не боялся графологической экспертизы и изложил свои угрозы четким почерком без помарок. Буква Т красиво сливалась с последующими согласными, а двойное Ф было выведено просто элегантно. Скорее всего это просто шутка.

Все же Валенцано не рискнул высказать свои умозаключения, ведь Шпага, несомненно, принял угрозу всерьез и сильно испугался.

Но за него это сказала Паола.

— Да нет же, это просто глупая шутка.

— Еще бы, тебе-то самой ничего не грозит! В крайнем случае рискуешь стать вдовой, веселой вдовой.

Он сбросил с колен морду Балайки, которая удалилась, крайне обиженная полным пренебрежением к ее ласковому участию.

— Помните, однажды Лючии тоже угрожали смертью, — сказал Валенцано, пытаясь успокоить Шпагу.

— При чем тут это? Тогда ничего не случилось потому, что девочку тщательно охраняли, — мгновенно возразил Шпага. Он с досадой вспомнил, как на целую неделю Пьерантони превратил виллу в настоящую крепость.

— А я уверена, что и тогда письмо написал любитель глупых сенсаций. Если у человека столь подлые намерения, он наверняка не станет сообщать о них заранее.

Изложив свою точку зрения, Паола снова села в кресло напротив балконной двери, и борзая сразу подбежала к ней и стала ласкаться.

Шпага невольно сравнил нынешнее обидное равнодушие жены с той истерикой, которую она закатила, когда прибыло письмо с угрозой убить дочку. Им пришлось потом отправить Лючию в швейцарский колледж, лишь бы Паола наконец успокоилась.

Прежде чем стать его женой, Паола была одной из его горячих поклонниц, начинавших вопить, едва он появлялся в студии. И вот всего за шесть лет обожание сменилось полным равнодушием, даже враждебностью. Шпага никак не мог себе объяснить этой метаморфозы, считая, что и в семейной жизни он неизменно вел себя образцово, был прекрасным мужем.

«Вот кто изменился, так это Паола. Сразу после замужества она стала обвинять его в душевной черствости. Иными словами, в том, что для него важнее всего итальянское радиотелевидение. Ей и в голову не приходило, что Джанджиджи Шпагароло стал любимым ведущим Жаном Луи Шпагой только потому, что он всячески ублажал зрителей, а уж если ты скачешь на льве, то держись. Упадешь — разобьешься в кровь».

Шпаге казалось, что Паола должна была понимать, нет у него времени и сил для долгих вечерних чаепитий и бурных страстных ночей. Может он хоть дома, черт возьми, наконец, расслабиться!

Тогда незачем было жениться, возражала Паола.

Да, но жена нужна. Это и престижно, и защищает от безумных выходок кретинок, готовых любой ценой окрутить тебя.

К тому же вначале он Паолой всерьез увлекся, и только это ее оскорбительное равнодушие и вечное недовольство отвратили его физически. А ведь у нее удивительные упругие груди — два большущих шара.

— К нам идет Пьерантони, — объявила Паола, которая через стеклянную дверь следила за маневрами машин, своими желтыми огнями пронзавшими туман.