Зарубежный детектив

«Он приходил к ней? Опять? Когда? Нет, братец, никакой роли здесь она не сыграла. Ты уже был у меня в руках. Нас привела к тебе табличка на могиле Франэка, Казимежа Олендэрчика. Если какой-то Франэк, как сказала доктор Боярская, продолжает колесить по свету, то двух вас быть не могло. Настоящим мог быть только один. Требовалось выяснить какой. Исходным пунктом явились все же невыясненные обстоятельства исчезновения Ковалика. Даже во время войны о пропавшем человеке оставалась какая-нибудь сплетня, человеческий домысел, иногда основанный на чем-то очень шатком. Абсолютное молчание вызывает подозрение. Могло быть и так, что Ежи Ковалик ходил с твоими бумагами, как Франэк и Казимеж Олендэрчик. А ты действительно лежишь под аккуратным, опекаемым местными жителями холмиком. Существовал и другой вариант, что ты сам живешь по документам Ковалика, а он продолжает играть твою роль, лежа под зеленым дерном. Поэтому надо было начинать с того, у кого была не только фамилия, но еще место и дата рождения. Отец, мать, живая родня. Оказалось, что в земле лежал он, а не Франэк, но мог бы и объявиться, если бы его поискать. И нашелся. В твоем облике. Но этой версии родня верить не хотела».

— Зачем вы ходили к доктору Боярской? — спросил капитан для ясности картины, поскольку не был совершенно уверен, какой визит имел в виду мужчина. Еще тогда, когда она была маленькой, или какой-то еще, которого он не знал. Но сидящий перед ним человек сказал «доктор Боярская», а эта фамилия, это звание относились к теперешнему времени.

— Зачем? — растягивал по слогам мужчина. — Разве я знаю? Что-то у меня не сходилось. Позднее... после этого... после Задушек...

— Ага, позднее? А до этого вы не остановились перед  т а к и м  шагом? — В капитане росло раздражение, хотя он знал, что ему нельзя принимать все это близко к сердцу.

— Я? — искренне удивился мужчина. — У меня не было никакого выбора. Я дал клятву. Погибло семнадцать человек ни за что. Лучших ребят, которых носила земля. Вы не можете себе это представить.

«Могу, к сожалению, могу, но это не имеет никакого отношения к убийству, совершенному сейчас. Неприятно, но я мог бы его ударить».

— Я был лишь орудием судьбы, — Добавил мужчина тихо.

— Разве человек вообще Может утверждать, что он орудие? — вспылил капитан. — Мы все делаем сознательно. Наши поступки являются следствием наших решений. Ни больше, ни меньше. А вы никогда не думали о том, что все изменяется вместе с бегущим временем. За эти годы мы построили новое государство. Новое общество. Весь мир претерпевает невообразимые потрясения, а вы... может быть, для вас время остановилось?

— Да, с того момента, когда часы на башне были остановлены, время для меня остановилось. Я ничего не мог с этим поделать.

— Но тогда шла война, — ответил капитан Корда устало, — а у вас, у вас все смешалось — война и мирная жизнь. Закон и беззаконие, миф и реальность. Реальность — вещь суровая, и это должен знать каждый.

— Ничего у меня не смешалось, — услышал капитан. — Я жил, работал, как другие. Вы меня в чем-то обвиняете?

— В убийстве! — крикнул капитан. Его охватила ярость, но он тут же взял себя в руки. Мужчина покачал головой.

— Это... это не было убийство. Это было... ужасное стечение обстоятельств.

— Из-за стечения обстоятельств вы жили по фальшивым документам. Вы обманывали порядочных людей, ведь мир состоит не из одних мерзавцев. Вы обманывали власти своей страны. Из-за стечения обстоятельств вы двадцать восемь лет преследовали человека, хотя это  н а ш а  обязанность, а не ваша! Мы уполномочены давать ответ на вопрос, имело ли место преступление или нет. В этой стране выносить приговор может закон, а не самозванцы, упаси боже, не горе-мстители. А что делали вы? — сказал он вдруг так, словно у него были к этому человеку личные претензии, и это, кажется, так и было. Потому то человек, сидевший перед ним, вдруг показался ему просто глупцом. «Я иногда тоже бываю бессильным, — подумал он. — Ну и что с того? Старею. Слишком много видел. Понял. Помню». — Что вы с собою сделали? — повторил он. — С  с о б о ю, понимаете?

Мужчина с интересом посмотрел на него.

— Вы тоже понюхали пороху в этой войне, да? Вы тоже были партизаном или в этой вашей армии. Могу дать голову на отсечение. Иначе бы вы так хорошо не справились со своей работой. Я-то знаю, что я с  с о б о й  сделал, а почему это вас интересует?

— Нисколько не интересует, — отрезал капитан. — Лично я с удовольствием списал бы вас в расход. Вы испортили себе жизнь своей безнадежной глупостью, — сказал он наконец грубость и почувствовал облегчение. — Если бы это было сразу же после войны. Но сегодня? Сегодня? Этого вам достаточно? Что-то объяснило?

— Ничего, — сказал мужчина сухо. — Человек может помочь себе только сам.

Капитан Корда кивнул головой.